Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— А вы спросите у ученых, — улыбнулся Майкл. — Если им верить, поведение человека предопределяется генами и хромосомами. Их расположением, соотношением и Бог знает чем еще.

— А вот вы сейчас сказали, что полного удовлетворения не бывает. Ну а ваша работодательница, или, если угодно, покровительница, — она-то была удовлетворена? Ей понравилось ваше творение?

— В общем, да, — ответил Майкл. — Об этом я позаботился. Ей было легко угодить.

— Поразительно, — протянул Эркюль Пуаро. — Ей было, как мне сказали, за шестьдесят. Минимум шестьдесят пять. Разве возможно угодить человеку в таком возрасте?

— Я убедил ее, что сделал все именно так, как она хотела.

— А на самом деле?

— Вы это серьезно спрашиваете?

— Да нет, — ответил Пуаро. — По правде говоря, нет.

— Чтобы добиться успеха, — сказал Майкл Гарфилд, — нужно заниматься любимым делом и удовлетворять потребность в творчестве, коли таковая имеется. Но приходится быть в какой-то мере и торгашом. Нужно уметь преподносить свой товар, иначе всю жизнь придется угождать чужим вкусам, которые никоим образом не совпадают с вашими. Собственно говоря, я реализовал собственный замысел и продал — а лучше сказать, всучил — его своей заказчице, внушив ей, что именно об этом она и мечтала. Этому не так уж и трудно научиться. Не намного труднее, чем продать ребенку бурые яйца вместо белых. Просто нужно убедить его, что бурые — лучше. Что они, скажем так, нормальнее. Надо учитывать специфику деревенского восприятия. «Курицам больше нравятся бурые, а им лучше знать. Так что берите, не ошибетесь». А если будете мямлить, что яйца они яйца и есть, независимо от размера и цвета, вы попросту ничего не продадите.

— Странный вы человек, — задумчиво сказал Пуаро. — Дерзкий.

— Возможно.

— Вы создали изумительный ландшафт. Ваша фантазия расцвела на обломках и глыбах, оставшихся после вторжения тех, кто способен думать только о выгоде. Теперь тут царят гармония и совершенство. Вам удалось то, что удается не многим… воплотить в жизнь свою мечту… Примите дань восхищения от старика, посвятившего свою жизнь профессии куда менее творческой.

— Если не ошибаюсь, она вас сюда и привела?

— Так вы знаете, кто я? — немного кокетливо спросил Пуаро.

Пуаро обожал, когда его узнавали. К сожалению, теперь это случалось все реже и реже.

— Вы идете по кровавому следу… Здесь это знает каждый. Городок маленький, новости разносятся мгновенно. А заманила вас сюда другая знаменитость.

— Вы имеете в виду миссис Оливер?

— Ариадну Оливер. Ее, популярного автора. Все так и рвутся получить у нее интервью и спросить какую-нибудь глупость. Что она думает по поводу студенческих беспорядков, как ей, собственно, социализм, какой, по ее мнению, должна быть одежда для девочек и участвует ли она в сексуальной революции. В общем, полная чушь.

— Да-да, — согласился Пуаро, — чудовищная бестактность. Тем более что, как я заметил, они практически ничего не знают о миссис Оливер. Вот разве только, что она очень любит яблоки. Впрочем, оно и понятно, поскольку это единственное, что она уже лет двадцать рассказывает газетчикам. Только, боюсь, яблоки она теперь разлюбила.

— Вы сюда приехали из-за яблок?

— Да. Из-за тех, что были на всесвяточном празднике. Вы присутствовали?

— Нет.

— Вам повезло.

— Повезло? — переспросил Майкл с едва заметным удивлением.

— Присутствовать в качестве гостя на празднике, где происходит убийство, — развлечение не из приятных. Вам, полагаю, ничего подобного испытывать не доводилось. Считайте, вам крупно повезло, ибо… — Пуаро вдруг вспомнил, что он, как-никак, иностранец и по-французски добавил: — il у a des ennuis, vous comprenez[228]. Возникает столько вопросов… Где вы были такого-то числа? А часом раньше? А после? Кстати, — продолжал он, — а вы знали эту девочку?

— О да. Рейнольдсов здесь знают все. Я знаком с большинством местных жителей. Впрочем, в той или иной степени здесь все друг с другом знакомы. Или друзья, или приятели, или, на худой конец, соседи.

— Какой она была?

— Как бы вам это сказать… неприметной. Довольно неприятный голос. Визгливый. Честно говоря, это почти все, что я могу о ней вспомнить. Я не очень люблю детей. Обычно мне с ними скучно, а Джойс вообще не умела говорить ни 6 чем, кроме как о себе.

— В общем, вам она была неинтересна?

На лице Майкла Гарфилда отразилось легкое недоумение.

— Ну да. Вас это удивляет?

— В общем, да. Никому не интересные люди редко становятся жертвами убийства. Чтобы убить человека, нужна очень веская причина. Корысть, страх… любовь, наконец…

Сказав это, Пуаро посмотрел на часы.

— О, мне пора идти. У меня назначена встреча. Еще раз примите мои поздравления.

Он начал осторожно спускаться по дорожке, от всей души радуясь, что не надел сегодня своих любимых, но до ужаса тесных лакированных туфель. На самом дне лощины его ждала еще одна непредвиденная встреча. У развилки, от которой отходили три тропки, на поваленном дереве сидела девочка и кого-то ждала. Как выяснилось, ждала она именно его, о чем сразу же и объявила.

— Мистер Эркюль Пуаро, если не ошибаюсь? — светским тоном осведомилась она.