— Вода, мадам. Я ведь с самого начала пытался выяснить, на ком из присутствовавших была мокрая одежда. Я имею в виду взрослых, не принимавших участие в «ловле яблок». Тот, кто убил Джойс Рейнольдс, обязательно должен был промокнуть. Когда вы заталкиваете голову уже достаточно взрослой девочки в ведро с водой, она, конечно же, сопротивляется, пытаясь вырваться. Тут просто невозможно было, чтобы брызги не попали на одежду убийцы, а потому он должен был что-нибудь придумать, чтобы объяснить это гостям. Когда все собрались в гостиной играть в «цап-царап», миссис Дрейк позвала Джойс в библиотеку. Когда хозяйка дома приглашает вас куда-то пойти, вы вряд ли сможете ей отказать, тем более если вам всего лишь двенадцать… Джойс, конечно, и в голову не приходило, что Миранда рассказывала ей о миссис Дрейк. Ведь Миранда только и сказала, что видела убийство, не называя никаких имен… Итак, с Джойс было покончено, а ее убийца оказалась насквозь промокшей, ей необходимо было что-то срочно предпринять. И вот она принимается за дело. Перво-наперво, она дождалась свидетеля. На лестничной площадке, держа в руках полную воды вазу с цветами. Свидетелем оказалась мисс Уиттакер. Миссис Дрейк сделала вид, будто ее что-то испугало и выпустила вазу из рук. Но сделала это настолько неловко, а вернее, ловко, что всю воду вылила на себя. Как же она сокрушаясь об утрате своей замечательной вазы, собирая осколки с мисс Уиттакер, а та по своей наивности уверовала, что кто-то пытался выйти из библиотеки, где в это время уже лежала мертвая Джойс. Мисс Уиттакер приняла весь этот спектакль за чистую монету, однако мисс Эмлин, которой она пересказала этот эпизод, восприняла его несколько в другой плоскости и убедила мисс Уиттакер рассказать эту историю мне.
И тогда, — продолжал Пуаро, самодовольно подкрутив ус, — я сразу же понял, кто убийца.
— Так что же, получается, Джойс убили, а она вовсе не видела никакого убийства?
— Миссис Дрейк этого не знала. Но ее никогда не оставляло чувство, что кто-то видел, как они с Майклом Гарфилдом убили Ольгу Семенову в «Саду в каменоломне».
— А когда вы поняли, что это не Джойс, а Миранда?
— Когда здравый смысл возобладал над первым впечатлением. Практически каждый, с кем я говорил о Джойс, отмечали что она любила приврать. А потом я, естественно, вспомнил о Миранде, которая часто гуляет в саду, где много птиц и белок, за которыми ей так нравится наблюдать. Джойс, как мне сказала сама Миранда, была ее лучшей подругой. И еще она сказала такую фразу: «Мы рассказываем друг другу все-все». Миранды на празднике не было, а поэтому Джойс решила прихвастнуть историей, которую ей рассказала подруга, чтобы произвести впечатление на знаменитую сочинительницу детективов, то есть на вас, мадам.
— Ну давайте валите все на меня.
— Ну что вы, у меня и в мыслях не было!
— Ровена Дрейк, — задумчиво произнесла миссис Оливер. — До сих пор не могу поверить.
— Она обладала всеми необходимыми качествами. Меня всегда интересовала леди Макбет[268]
, — добавил он. — Как выглядела бы эта женщина в реальной жизни? У Шекспира очень уж все условно… Что ж, сдается мне, теперь я знаю как.— А Майкл Гарфилд? Они ведь такие разные.
— Действительно, любопытный случай. Леди Макбет и Нарцисс[269]
… Необычное сочетание.— Леди Макбет… — глубокомысленно пробормотала миссис Оливер.
— Она была красивой женщиной… энергичной, умной и вдобавок, как теперь принято говорить, прирожденным организатором. К тому же, как выяснилось, очень неплохой актрисой. Вы бы слышали, как она сетовала о смерти малыша Леопольда… посмотрели бы на ее страдальческие, полные слез глаза…
— Отвратительно!
— Помните, я спрашивал вас о хороших и плохих людях, живших здесь?
— И что, Майкл Гарфилд был в нее влюблен?
— Не думаю, что Майкл Гарфилд вообще способен любить кого-либо кроме себя. Ему просто нужны были деньги, много денег. Поначалу он, вероятно, рассчитывал, что его обаяние заставит миссис Ллуэллин-Смайд завещать ему все ее имущество. Но миссис Ллуэллин-Смайд оказалась крепким орешком.
— А как же тогда поддельное завещание? Этого я до сих пор не могу понять. Какой в нем был смысл?
— Я сразу понял, что с этим завещанием вообще что-то не так. Слишком грубая работа, если так можно выразиться. Однако, если вдуматься, становится ясно, что в этом был свой резон. Надо только понять, что же произошло на самом деле.
Все состояние миссис Ллуэллин-Смайд, по завещанию, переходило Ровене Дрейк. А взявшееся неизвестно откуда распоряжение было столь явной подделкой, что это заметил бы любой мало-мальски разбирающийся в этом юрист. Его в любом случае отправили бы на экспертизу и на основании заключения графологов признали недействительным. То есть прежнее завещание осталось бы в силе, и все унаследовала Ровена Дрейк, чей муж недавно умер.
— Но как же тогда завещательное распоряжение, которое засвидетельствовала служанка?