Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Пожалуй, Деборе он очень понравиться, — сказала она. — И флорентийский гарнитур тоже. Она без ума от викторианских вещиц. Впрочем, многие сегодня от них без ума. Ну а теперь, полагаю, следует заняться одеждой. На редкость неприятная процедура… Так, меховая накидка. Похоже, довольно ценная. Мне она, пожалуй, ни к чему. Интересно, а нет ли здесь кого-нибудь, кто был особенно добр к тете Аде? Какой-нибудь близкой ее подруги? Можно было бы отдать накидку ей. Это ведь настоящий соболь. Ладно, спросим у мисс Паккард. Все остальное можно отдавать благотворительным учреждениям. Стало быть, улажено? Пойдем поищем мисс Паккард. До свидания, тетя Ада, — сказала она вслух, обращаясь к кровати. — Хорошо, что мы приехали повидать вас в тот, последний, раз. Жаль, конечно, что я вам не понравилась, но если это хоть немного вас развлекло, я на вас не в обиде. Здесь действительно скучновато. А мы вас не забудем. Будем вспоминать, глядя на стол дядюшки Уильяма.

Они отправились разыскивать мисс Паккард. Томми обещал ей, что за письменным столом и столиком для рукоделия скоро заедут, а остальную мебель заберут местные аукционеры. Он также попросил мисс Паккард саму выбрать благотворительные общества, в которые стоит отправить одежду.

— Скажите, а кому бы нам оставить соболью накидку? — заговорила Тапенс. — Она еще вполне приличная. Может, у тети Ады здесь была какая-нибудь подруга? Или, может, к какой-нибудь из нянечек она относилась лучше, чем к другим?

— Вы очень добры, миссис Бересфорд. Боюсь, особенно близких подруг у мисс Фэншо тут не было. Но мисс О'Киф действительно много для нее делала и была особенно предупредительна. Думаю, ей будет приятно получить эту накидку.

— И еще эта картина над камином, — сказала Тапенс. — Я хотела бы ее тоже забрать, если, конечно, женщина, которая подарила ее мисс Фэншо, не возражает. Думаю, нам следует ее спросить…

Мисс Паккард прервала ее:

— К сожалению, миссис Бересфорд, это невозможно. Картину подарила некая миссис Ланкастер, но она давно уже у нас не живет.

— Не живет?! — удивленно переспросила Тапенс. — Миссис Ланкастер? Это ведь ее я видела в прошлый раз? У нее еще совершенно седые волосы, зачесанные назад. Она пила молоко в гостиной внизу. И она уехала?

— Представьте себе. Я и сама удивилась. Но одна из ее родственниц, некая миссис Джонсон, увезла ее с неделю назад. Миссис Джонсон неожиданно вернулась из Африки, где жила последние четыре или пять лет. Объяснила, что они с мужем купили собственный дом в Англии, и теперь она в состоянии сама ухаживать за миссис Ланкастер. Не думаю, — продолжала мисс Паккард, — что миссис Ланкастер хотелось уезжать от нас. Она стала такой… так ко всему привыкла… Она ведь со всеми здесь ладила и была абсолютно счастлива. Так что уезжала она в тоске и тревоге — но что делать? Ее особенно и не спрашивали. Это ведь Джонсоны оплачивали ее здесь проживание. Хотя я, конечно, попыталась намекнуть, что ей здесь гораздо лучше…

— А сколько времени она у вас прожила? — спросила Тапенс.

— О, по-моему, почти шесть лет. Что-то около того. Она давно уже привыкла считать это место своим домом.

— Да, — сказала Тапенс. — Понимаю. — Она нахмурилась, искоса взглянула на Томми и решительно вздернула подбородок. — Жаль, что она уехала. Когда мы с ней говорили в прошлый раз, я никак не могла понять, почему ее лицо кажется мне таким знакомым. А как только уехала, вспомнила, что однажды видела ее в гостях у своей подруги, некой миссис Бленкинсон. Думала, сейчас узнаю, как она поживает. Но, разумеется, если она теперь у родных, это совсем другое дело.

— Прекрасно вас понимаю, миссис Бересфорд. Для наших постояльцев старые — особенно давно утерянные — знакомства и связи очень много значат. Не помню, чтобы миссис Ланкастер когда-нибудь упоминала при мне о миссис Бленкинсон, но это еще ровным счетом ничего не значит.

— А вы не могли бы рассказать мне о ней побольше? Кто ее родственники, как она сюда попала…