Часы. Пальцы чешутся. К чему бы? Вечеринка на хэллоуин

— Уверена — это здорово ее развлекло, — подхватила Тапенс. — Так и вижу, как она говорит всем своим подругам, что не забудет их в завещании. Точнее, так называемым подругам: сильно сомневаюсь, что они ей действительно нравились. Ей просто приятно было их дурачить. Нехорошо конечно так говорить, но ведь она была сущая ведьма, разве нет, Томми? Только вот что странно: хоть и ведьма, а жизни умела радоваться как никто другой, даже в богадельне. На свой, конечно, лад. Нам придется ехать в «Солнечный кряж»?

— Где же это письмо? От мисс Паккард. А, вот оно! Вместе с письмом от Рокбери. Да, она пишет, что остались какие-то вещи, которые, очевидно, теперь являются моей собственностью. Ты же помнишь, тетя взяла туда кое-какую мебель. Опять же, личные вещи. Одежда и все такое. Думаю, кто-то должен этим заняться. Сжечь письма и так далее. И раз уж я оказался ее душеприказчиком, похоже, это моя обязанность. Не думаю, что там окажется что-нибудь ценное. Разве что тот письменный стол, который мне всегда нравился. По-моему, он принадлежал дядюшке Уильяму.

— Тогда можешь взять его на память, — разрешила Тапенс. — А остальное, думаю, лучше отправить прямиком на аукцион.

— Так что тебе совсем необязательно туда ехать, — сказал Томми.

— А мне хочется…

— Ты серьезно? Но почему? Не боишься, что будет скучно?

— Просматривать ее вещи? Нет, не боюсь. Наверное, я еще не утратила любопытства. И потом, старые письма, антиквариат — это всегда интересно. Кроме того, я считаю, что нужно просмотреть их, прежде чем отправлять на аукцион. Так что я еду с тобой. Посмотрим ее вещи, может, действительно что-то оставим себе. Ну и вообще, все уладим.

Нет, правда, Тапенс, зачем тебе это? У тебя ведь есть и какая-то другая причина, верно?

— О Боже, — вздохнула Тапенс, — это ужасно — быть замужем за человеком, который столько о тебе знает.

— Значит, есть причина…

— Да нет же.

— Брось, Тапенс! Не настолько уж ты любишь копаться в чужом барахле.

— Я считаю это своим долгом, — твердо заявила Тапенс. — А кроме того…

— Ладно уж, выкладывай.

— Мне очень хочется повидать ту старушку. Ну… ту, другую.

— Что?! Которой мерещится мертвый ребенок за камином?

— Да, — ответила Тапенс. — Хочу с ней поговорить. Мне интересно, что творилось в ее голове, когда она мне все это говорила. Действительно она что-то вспомнила, или ей это только показалось? Понимаешь, чем больше я об этом думаю, тем более странным мне все это кажется. Почему она вдруг решила, что это мой ребенок? Разве я похожа на мать, у которой был мертвый ребенок?

— Интересно, а как, по-твоему, такая женщина должна выглядеть? — заинтересовался Томми. — В любом случае, на тебя это не похоже. И как бы там ни было, Тапенс, наш долг туда съездить. Сегодня же напишу мисс Паккард. Так что скоро ты всласть насладишься кошмарными историями про мертвых младенцев…

Глава 4 Дом на картине

Тапенс глубоко вздохнула.

— Все как прежде, — сказала она.

Они с Томми стояли на ступеньках «Солнечного кряжа».

— А почему бы и нет? — отозвался Томми.

— Не знаю. Просто мне иногда кажется, что в разных местах время идет по-разному. Иной раз возвращаешься куда-нибудь, и такое чувство, будто время в твое отсутствие летело там со страшной силой и все очень сильно изменилось. А здесь… Томми, ты помнишь Остенде[129]?

— Остенде? Мы же ездили туда на медовый месяц! Конечно помню.

— А помнишь ту нелепую надпись на трамвайной остановке? ТРАМВАЙ СТОЙ — то-то мы тогда смеялись.

— Помню, только, по-моему, это было в Кноке.

— Не важно. Так вот, к этим местам очень бы подошла надпись ВРЕМЯ СТОЙ. Оно здесь как будто остановилось. Похоже на историю с привидениями, только наоборот.

— Что-то, Тапенс, я перестаю тебя понимать. Ты позвонишь наконец или так и будешь торчать на пороге, рассуждая о времени? И потом… теперь здесь нет тети Ады. Значит, что-то изменилось.

Он позвонил в дверь.

— Это единственное, что изменилось. А моя старушка все так же будет пить молоко и говорить о каминах, а миссис… как ее там… проглотит наперсток или чайную ложку, а смешная маленькая женщина выскочит из комнаты и писклявым голосом потребует свое какао, а мисс Паккард спустится по лестнице и…

Дверь отворилась, и молодая женщина в белом медицинском халате произнесла:

— Мистер и миссис Бересфорд? Мисс Паккард ждет вас.

Она уже собралась было, как и в прошлый раз, провести их в гостиную, но тут на лестнице появилась сама мисс Паккард, которая сочла необходимым встретить гостей лично. Держалась она, сообразно обстоятельствам, чуть менее оживленно, чем обычно. Мисс Паккард привыкла раздавать соболезнования и точно знала, кому и какую дозу следует выдать, чтобы не привести гостя в замешательство. Ее постояльцы редко покидали этот мир раньше срока, отпущенного человеку на земле Библией, то есть семидесяти[130].

— Замечательно, что вы так быстро приехали. Я уже все подготовила. Понимаете, на эту комнату уже образовалась очередь из трех-четырех желающих… Не подумайте, будто я вас подгоняю…

— Ну что вы, мы прекрасно все понимаем, — заверил ее Томми.