Часы Застывшего Часа

Волшебник проследил за стрелой подозрительным взглядом. Вонзившись, стрела начала стремительно расти и разветвляться. Недовольно ворча, Улзум развернул свою огромную тушу.

Перед ним высился ашториль — ни дерево, ни человек. Он был искривлен, как изувеченный ствол, и черен, как уголь. Он не имел головы, а только подобие короны из ветвистых рогов. Множественные длинные конечности его напоминали склизкие когтистые корни, кожа походила на кору, но не имела характерного ярко выраженного рельефа. Горбатый ашториль стоял на четырех кривых ногах, оканчивающихся каменными копытами.

Древочудищ сотворили фавны, посадив на могилы своих братьев семена лесного духа Родвуда. Они искали союзников в борьбе с чудовищами западного континента Алиора, а получили новых еще более могущественных врагов. Ашторили не боялись огня, ибо содержали много влаги. Но что важнее, они умели поглощать волшебство.

— Проверим, — с вызовом в голосе озлобленно пробормотал Улзум. Он не испугался ашториля, однако не располагал большой выносливостью, и затянувшийся поединок начинал его утомлять.

С жутким скрежетом древочудище протянуло к нему руки-ветви. Маг ответил ему потоком жидкого серебра. Это заклинание вскорости превратило бы и тролля в серебряную статую, но ашториль сопротивлялся колдовству и очень медленно застывал. Он царапал шелонитовую плоть когтями, пытался забраться магу в рот, уши и глаза. Нерушимый камень другого мира раскалывался и осыпался, из-под него проступала обыкновенная человеческая кровь. Магические защиты Улзума гасли одна за другой.

Осознавая тяжесть своего положения, Улзум остановил поток серебра. Ашториль застыл лишь наполовину.

— тасущ иит-хэк

Все его защиты разрушились, ашториль глубоко впился ему в плоть. Последние слова заклинания Улзум выплевывал с кровью. Но все это было уже не важно. Маг обратился тяжелым черным туманом и стремительным порывом перенесся к Иварис.

Треск ашториля заглушил слова Улзума, и слишком поздно фавна распознала вражеское колдовство. Она обратилась к ветру погодного постоянства, чтобы развеять мага в его бестелесной оболочке. Закончи она колдовать и оказалась бы победительницей. Тогда от необъятной туши Улзума не осталось бы и следа, и его людям некого было бы хоронить. Но когда последняя нить волшебства уже вплеталась в сотканное полотно, огромная рука схватила колдунью за горло. Вслед за рукой из тумана вышел и сам тучный этезианский маг. Он тяжело и хрипло дышал, словно в груди его работали мельничные жернова. Из его ушей и рта выступала кровь, а раздутая туша была изодрана во многих местах. Но даже раненый он мог удержать стройную девушку в своих необъятных лапах-руках. Иварис отчаянно сопротивлялась, однако, понимая, что не сумеет его пересилить, попутно доставала из колчана стрелу. Улзум протянул одну руку в сторону, и вдруг в ней оказался Волорил.

Язар запоздало схватился за пояс.

— Не смей! — крикнул он и бросился на помощь Иварис.

— Я же говорил, — назидательно прохрипел Улзум. — Ты проиграешь, — он взмахнул мечом и нанес удар.

Иварис вскрикнула, Язар в замешательстве остановился, не добежав десяти шагов. Волорил вошел в грудь могучего длиннобородого старца, вдруг появившегося между фавной и деревянным мечом. Каштур был подобен медведю и казался самим воплощением мощи земли. Шириной рук он не уступал Улзуму, но в этих руках без сомнения хранилось куда больше сил. Грудь его была огромной, как у лесоруба, а борода курчавая и дремучая — даже мех, а не борода. Большие глаза Каштура горели малахитами, босые коренья-ноги утопали глубоко в земле. Одежд он не носил, но весь был покрыт одеянием из густой листвы.

Улзум довольно улыбнулся и вскинул взгляд к небу.

— Йерей, ты видел?! Он преступил обеты!

— Он видел, — ответила за бога Иварис. — А ты ослеп?

Только сейчас Улзум почувствовал боль в собственной груди. Его хватка ослабевала, а Иварис упрямо проталкивала сквозь его жирную тушу стрелу.

Солдаты пришли в волнение, многие с проклятьями натягивали луки. Язар предупредительно поднял руку.

— Не приближайтесь! С нами хозяин этого острова. Каштур ранен, но его сил хватит, чтобы уничтожить всех вас!

Этезианцы в нерешительности переминались. Но тут начал дрожать остров, и выбор их был предопределен. Они бежали к мосту.

Улзум обмяк, стрела достигла его сердца. Но Иварис не останавливалась, она проталкивала стрелу до тех пор, пока ее оперение не вышло из его спины. Когда она извлекла руку, та оказалась столь склизкой, словно побывала в кастрюле с жиром. По жирной пленке стекали ручьи крови, а к пальцам фавны прилипли комки раздутых легких и куски рыхлого сердца. Улзум умел принимать устойчивое положение, — даже умерев, он остался на ногах.

Заскрипел и разорвался на части, пытаясь высвободиться из серебряной тюрьмы ашториль. Его осколки упали к ногам Иварис. Тогда же к ней подбежал Язар и начал что-то сбивчиво и торопливо говорить. Но она видела только отца и слышала только его слабеющий голос.