Чаткальский тигр

Хазратов появился в гостиной румяный и причесанный. Он был в зеленом махровом халате. Ступая босиком по бордовому ковру, подошел к раскрытому окну. Напротив рос пирамидальный тополь. Хазратов прежде всегда восхищался им, его быстрым ростом, стремлением возвыситься над другими деревьями. Что-то сродни себе находил в нем Киемходжа. А теперь от этого дерева осталось одно название. Над ним проходила линия электропередачи, которой Хазратов прежде и не замечал. Когда ветви дерева почти достигли проводов, вдруг появились электрики и обрубили его макушку. И стройный красавец превратился в уродца, растопырившего в стороны искривленные ветви. И сейчас Киемходжа почему-то сравнил его с собой…

Как и этот тополь, он пустил крепкие корни на стройке, быстро пошел в рост и вдруг — словно голова уперлась во что-то. Ему бы строительством плотины руководить! Вот тогда бы он был в ореоле славы! За первую плотину ему орден дали, за вторую могут и Золотой Звездой пожаловать. Но как вот эта электропередача для тополя, так для него этот выскочка Мингбаев. Другого бы Хазратов давно смел с пути. А этот стоит крепко. Такого в открытом кураше не свалишь. Тут хитрость нужна.

Связи у Киемходжи, конечно, еще те. Несколько раз Садовникову звонили из весьма высоких инстанций — то намеками, то прямо говорили об огромном опыте Хазратова по строительству плотин. Но Мингбаева поддерживают некоторые инженеры. Особенно Иван Иванович Шишкин и Файзулла Ахмедович Музаффаров. Вот бы лишить Мингбаева этой опоры!..

Где он, этот Мингбаев, был, спрашивается, когда Хазратов уже Чартакскую плотину возводил? Да в горах овец пас! Потом в совхозе простым мирабом работал. Так разве справедливо, что сейчас он — начальник такого участка, а Хазратов, с его опытом и авторитетом, сидит в стенах управления и чувствует себя на побегушках у начальника…

А вообще-то дела у Хазратова идут неплохо. Ему везет. И высокому начальству он нравится. Иначе разве б стали звонить Садовникову из Ташкента и говорить о деловитости Хазратова и прочих его достоинствах. Так неужели Садовников не понимает, что пора использовать его по назначению? В Чарваке нет другого такого специалиста, как Хазратов!..

Покручивая кисточку пояса, Киемходжа приблизился к трюмо. Повернувшись к зеркалу левым боком и приподняв округлый подбородок, принял горделивую осанку, покачался на носках. Внешностью своей он доволен. Правда, несколько усталый вид и веки припухли, но это ничего, даже хорошо. Так и должен выглядеть занятой человек, имеющий вес и положение в обществе. Да разве сравнишь с ним Мингбаева! И еще осмеливается дерзить ему, Киемходже Хазратову, заслуженному гидростроителю. Разве такое простишь?..

Полмесяца назад у Садовникова состоялось расширенное совещание, на котором присутствовали все ответственные специалисты Чарвакской стройки. Были представители из Ташкента и даже из Москвы. Выступали все, кто хотел. Говорили о текущих делах, вносили предложения, спорили. Но все были озабочены только одним — скорейшим завершением строительства плотины и электростанции. Взял слово и Хазратов. Кому и выступать на таких авторитетных собраниях, как не ему, человеку среди гидростроителей известному. Он говорил об использовании скрытых резервов, об экономии стройматериалов и государственных средств. И как бы между прочим упомянул о некоторых просчетах, допущенных при строительстве плотины. Пусть об этом узнают специалисты из Москвы!

— В нашем деле, товарищи, и маленькие ошибки могут привести к большим последствиям, — сказал он. — Если у некоторых инженеров не хватает практики — обращайтесь к нам. Всегда охотно поможем. Хотя плотину строят другие, не мы, пожалуйста, пользуйтесь нашим уменьем, нашим опытом, приобретенным на строительстве такой же плотины — Чартакской, за что мы удостоены высоких наград. Пора-пора, товарищи, кой-кому из наших специалистов научиться работать четче, без ошибок…

Мингбаев, конечно, понял, в чей огород летят камешки. Тем более что кое-кто поглядывал в его сторону, желая определить, как он реагирует. А он сидел, подперев щеку рукой, что-то выводил карандашом на бумаге, словно разговор этот его вовсе и не касается. И вдруг, не поднимая головы, бросил:

— Не ошибается тот, кто ничего не делает!

Киемходжа поперхнулся от неожиданности. До глубины души возмутила его эта реплика. Нетрудно понять, что Мингбаев хотел ею сказать. Но не на такого напал. Хазратов умеет парировать подобные наскоки и повернуть недобрые слова против того, кто их произнес. Он налил в граненый стакан воды из графина, медленными глотками выпил, чтоб оттянуть время и продумать ответ, потом с укоризной сказал:

— Ай-яй-яй, товарищ Мингбаев, не ожидал от вас такого. Это что же, по-вашему, выходит — если Иван Иванович Шишкин, Игорь Ильич Каминский, Георгий Исаевич Садовников не допускают в своей работе ни единой ошибки, то они ничего не делают?

Караджан поднял голову. Его глаза метали молнии.

— Вам сейчас ответить или потом, когда я возьму слово? — спросил он.

— Как хотите, — усмехнулся Хазратов, сверкнув золотыми зубами.