Чаткальский тигр

Но время все меняет. Как поток, захлестнувший весь мир, залила огненно-алым цветом, взбудоражила ущелья и долины гор революция. Началась другая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Строили ее такие же бедняки, как Чоршанба-ота. Решил и он не оставаться в стороне. Пошел в сельсовет и сказал: «Хочу служить нашей новой власти». В скором времени Чоршанба женился, появились дети. И все бы хорошо, если бы не война. Как молния отсекает от дерева крону, так и война поразила их семью. Погиб на фронте старший сын. Как только пришла об этом весть, стала таять на глазах и вскоре умерла жена. Остался Чоршанба-ота с двумя детьми, вырастил их. Абдуманноп перебрался с семьей в Чарвак, работает шофером — такую громадную машину водит, что земля трясется, когда он въезжает на ней в кишлак. Как не гордиться старику! Теперь у него одна радость — дети да внуки. Дочка вышла замуж в соседний кишлак, часто навещает отца. Как дочка с зятем ни уговаривают Чоршанбу-ота перебраться к ним, не соглашается старик, не может бросить ту землю, по которой ступали ноги его предков. «В эту землю мои корни накрепко вросли, вырву их — и мне конец», — говорил он.

Всех односельчан привечает Чоршанба-ота, когда они приходят, всякому гостю радешенек. Но никому он так не радуется, как Милтикбаю-ака. «Наши звезды в небе находятся друг возле друга, — всерьез толкует он приятелю. — Нам надо чаще видеться, после этого нам должна сопутствовать удача». Если Милтикбай-ака долго не приходит, он посылает за ним кого-нибудь из соседских парней, а сам принимается за приготовление плова. Они подолгу сиживают вдвоем за дастарханом, медленно отхлебывают из пиал бузу и вспоминают минувшие дни, выбирая из них только то, что не омрачает беседы, а доставляет удовольствие.

К нему-то спозаранок и привел Милтикбай-ака своих друзей.

Покосившийся старый домишко с облезлой штукатуркой, черными от копоти балками на потолке был чем-то похож на своего хозяина. Этот равнодушный к земным благам, но чувствующий себя падишахом старик сразу же понравился Амиру Равнаку. И Чоршанба-ота, узнав, что к нему в гости пришел известный поэт, рассказывал сегодня о своем прошлом: вспоминал и радости, и испытания, и беды. Поэту нужно знать и сладость меда, и горечь полыни, и холод льда, и жар пламени…

Услаждая себя бузой и беседой, они просидели у Чоршанбы-ота до полудня. Оставались бы и дольше, да помешали женщины, каким-то образом отыскавшие их здесь.

Пять дней гостили в Сиджаке Файзулла Ахмедович и Амир Равнак. Милтикбай-ака водил гостей в горы, показывал им самые красивые места. А Санобархон с Гулгун оставались дома и готовили угощения, стараясь каждый день придумать что-нибудь новое. Ужинали всегда с молодым виноградным вином, и, догадываясь об этом, каждое утро приходил Чоршанба-ота и приносил в бидоне бузы.

На шестой день с утра начали готовиться к отъезду, с вечера получив на это разрешение Милтикбая-ака. Пока грузили в машину подарки — фрукты, мед, бутыли с вином и бузой, Гулгун и Таманно стояли в сторонке, удрученные расставанием. Таманно все эти дни уговаривала Гулгун приехать в Ташкент учиться. «У меня отдельная большая комната, будем жить вместе, — говорила она. — А готовиться к вступительным экзаменам я тебе помогу…» Гулгун казалось очень заманчивым поехать в Ташкент и пожить в доме Файзуллы Ахмедовича, близкого друга отца. И с Таманно они теперь как сестры…

Файзулла Ахмедович и Мархаматхон заметили состояние Гулгун. Немножко растерянная, она напоминала голубку, приготовившуюся взлететь. Файзулла Ахмедович кивнул на девушек, стоящих в сторонке, и сказал Милтикбаю-ака:

— Отпустил бы дочку свою с нами. Пусть бы она погостила, развлеклась, Ташкент посмотрела.

Гулгун сжала руку подруги, напряглась, ожидая, что скажет отец.

— Она Ташкент уже видела, — сказал Милтикбай-ака. — В прошлом году ездила поступать в институт, да обратно вернулась. Сейчас опять готовится. Незачем время зря терять, пусть книжки свои читает…

— Она и у нас может готовиться! А я ей помогу, — сказала Таманно.

— Конечно, и я могу консультацию дать, если какие трудности возникнут, — заметил Файзулла Ахмедович.

— Если так… — заколебался Милтикбай-ака и посмотрел на дочь: — Ты как?..

Гулгун смутилась и пожала плечами.

— Поедем! Ты же согласна! — воскликнула Таманно и хлопнула в ладоши.

Гулгун улыбнулась и кивнула:

— Поедем.

— Что ж, если она будет жить у вас, сердце мое будет спокойно, — сказал Милтикбай-ака.

— Ну вот и превосходно, — обрадовался Файзулла Ахмедович. — Молодежь должна учиться, вы очень правильно решили. А я чем смогу — помогу.

— Буду благодарен, — сказал Милтикбай-ака.

Мархаматхон ласково обняла Гулгун за плечи и сказала:

— Она у нас может жить, и когда поступит учиться. И вы ни о чем не беспокойтесь. Эти мои две сладкие дочки стали близкими подружками, у них будет отдельная комната. Если близкий фронтовой друг не поможет вашей дочке поступить в институт, то грош цена такой дружбе.

Гулгун убежала в дом, чтобы собраться в дорогу.