Чаткальский тигр

Санобархон стояла растерянная, не говоря ни слова. Она не знала, что делать и что сказать. По правде говоря, ей не хотелось отпускать дочку из дому, но сердцем она чувствовала, что муж прав, да и для самой Гулгун, даст бог, так будет лучше. Ей захотелось поблагодарить Мархаматхон, сказать ей напоследок что-нибудь доброе. Она направилась было к ней, но в это время в нижнем течении реки, за Аскартагом, послышался глухой грохот, похожий на отдаленный гром. Все возрастая, он за две секунды докатился до Сиджака и, взмыв кверху, разорвался в поднебесье, всколыхнув землю. Гулкое, многоголосое эхо прокатилось по горам. В окнах жалобно задребезжали стекла. Все примолкли и переглянулись, бледнея. Птицы снялись с ветвей и, щебеча, полетели к зарослям Наволисая. В той стороне, где находились Чарвак и Ходжакент, клубясь, поднималось к небу желтое облако, постепенно застилая часть горизонта. Один за другим последовало несколько взрывов. Они напомнили Файзулле Ахмедовичу гул канонады, и он с тревогой в голосе спросил:

— Что это?

— В Чарваке взрывают, — сказал Милтикбай-ака. — Направленным взрывом перекрывают реку.

— Действительно. Как я сразу не догадался, там же идет большая стройка, — сказал Файзулла Ахмедович, и его лицо сразу прояснилось.

— Знаю, что это такое, и все равно не могу спокойно слышать, — сказал Милтикбай-ака.

— Мы не можем, — подхватил Файзулла Ахмедович, — а вот внуки наши, не видавшие войны, будут реагировать на подобные вещи совсем по-иному. Грохот взрывов им будет только радовать сердце… Да, впрочем, и я уже радуюсь. Это ведь наша с тобой стройка голос подает.

XIII Я ВЕРНУСЬ…

Теплый блестящий свет переливался из-за верхних зазубрин гор и, золотя уступы склонов, верхушки скал, струился на плотину. Давно рассвело, исчезли звезды, и только у входа в диспетчерскую все еще блекло горела лампочка, но и ее вскоре выключили. Громко переговариваясь и жестикулируя, шли группами рабочие. Один за другим подкатывали грузовики, и из их кузовов, с шутками и смехом, выпрыгивали парни в спецовках. То в одном месте, то в другом запускали бульдозеры, и рокот их моторов, пронизывая чистый, промытый росой воздух, отдавался далеко в горах.

Около восьми прибыли первые машины с камнем и щебенкой из карьера.

Вдруг горы вздрогнули и бабахнул взрыв. Ошеломленный Никаноренко присел на кучу острых камней и выругался — забыл, что утром взрывом будут перекрывать реку. Когда грохот заглох, тишина показалась особенно острой, ее опять нарушили голоса, смех, скрежет лопат, рокот моторов. На взрыв словно бы никто и внимания не обратил. Привыкли. Над Аскартагом всплыло густое желтое облако, затмило небо и стало опадать на землю, как вулканический пепел, сквозь который едва-едва проглядывало круглым оранжевым пятном солнце. Лишь изредка кое-кто поглядывал вверх и опять принимался за дело. Отвлекаться недосуг. Взрывники сделали свое дело. У них это быстро — раз и готово! А тут — бери больше, кидай дальше. Станешь зевать — работа остановится.

Караджан издалека увидел самосвал, из кузова которого высыпалась щебенка. Намереваясь отчитать водителя, он вышел на дорогу, но не успел поднять руку, как машина резко затормозила и остановилась. Из кабины выскочил Абдуманноп. Весь сияя, он подскочил к Караджану и обеими ладонями потряс его руку:

— Доброе утро! Вам привет от Гулгун, Караджан-ака!

— От Гулгун?

— Ну да!

— Мне?

— Вам, вам, кому же еще. Дня три, как ее видел, она о вас спрашивала, велела привет передать, а я все забываю…

— Я тебе дам «забываю»! А ну, живо вспомни, что она еще говорила?

— Ничего вроде… Да, сказала, что в Ташкент собирается.

— Зачем, не знаешь?

— У них нынче какие-то знакомые гостят из Ташкента. К ним, должно быть.

Караджан вынул сигареты, сунул одну в рот, предложил и Абдуманнопу. Закурили.

— А что за знакомые? — спросил Караджан, выпуская дым.

Абдуманноп пожал плечами.

— Я ее встретил на улице. Шла с парнем и девушкой…

— С парнем? Что за парень?

— Представила как сына друга своего отца.

— По-нятно, — с расстановкой произнес Караджан, отведя в сторону взгляд и закусив губу. — Ты, джигит, обрадовал меня вначале, а потом оглоушил…

— Я подумал, вам лучше знать об этом… Ладно, Караджан-ака, я поеду…

— Поезжай, братец, поезжай. Спасибо тебе, — рассеянно бросил Караджан, но, как только самосвал взревел и рванулся с места, просыпав с шумом щебенку, он бросился вслед и закричал: — Стой, стой, растяпа!

Машина остановилась, и Абдуманноп высунулся из кабины, от недоумения округлив глаза.

— Какого черта не закрываешь как следует кузов! — напустился на него Караджан. — Половину щебенки по дороге теряешь! — Не дослушав извинений шофера, спрыгнувшего на землю, чтобы убрать камень, заклинивший борт, махнул в досаде рукой и решительно зашагал к ближнему спуску с плотины. Караджан спешил в гараж. Может быть, еще застанет там свободный газик.