Чавивафа

— Сейчас каторжники, изъявившие желание выступить в защиту Файдазавада, ударят в тыл военным. Атака будет безудержной и тупой, в лоб, толпой. Отряды моих драгун пойдут за ними целенаправленно захватывать пушки, минометы, пулеметы, автомобили и прочее для формирования полноценной Гражданской Армии. Ты поведешь своих под видом такого отряда вот к этой точке на карте. Это разведотдел корпуса Вавушуи. Твоя задача ликвидировать шефа разведки майора Пванисвалу и всех его семерых офицеров по этому списку. Уничтожить их архив и все документы. Дождаться наш автозак, погрузить в него из зиндана всех пленных, в том числе обязательно тех, кто имеет отношение к операции в Тезимлиме. Отправишь их в Килиму и вернешься с отрядом сама. Утром тебе уже будет надо прибыть назад в свой штаб Вольной Бригады. Вопросы?

— С чего Вы уверены, что каторжники пойдут все в атаку, а не разбегутся?

— Пойдут и победят. И без оружия. Идите готовьтесь. Вам дадут лошадей. Миссия строго секретна.

На площадке перед СИЗО, сели в седла, построились колонной по четверо мордами к воротам и ждали, глядя на плац, где неистово гудела толпа. На трибуне стояли те самые четверо магов, что про Чавивафу. Бледнели фиолетовыми плащами и странно водили жезлами. Где-то ритмично и гулко били барабаны, гудели трубы. Над Килимой висело невидимо нечто — грозное и жуткое. Оттуда из свинцового навеса кто-то внятно спросил Милину:

— А ты-то, цыпа, чего тут хочешь? Может, с Лео трахнуться?

— Я хочу майора получить и назначение в СГЦ! — Зло и почему-то обиженно рявкнула им туда капитан Милина, — Мне здесь надо просто выиграть!

Милина, дождавшись, когда хитрое животное выдохнет, подтянула подпругу. Видела, как конь, чуя ее и всеобщий тут страх, храпит, мотает головой, дергает ушами и дрожит. По всему телу прокатывались волны ужаса, становившегося уже невыносимым до ступора и онемения в спине и ногах. На трибуну вышел озаряемый прожектором Байлар, держа трость в белой окаменевшей руке:

— Файдазавад просит вас о спасении! Не буду врать, многие из вас погибнут. Каждый, кто примет участие в атаке, получает документы о помиловании. Свобода в обмен на один бой! Потом каждый сам свободно выберет свой путь! Как вам такая сделка?

— Сойдет! По рукам! — заложило уши от ответного хора, звеневшего железом и ветром, — Согласны!

— Вперед! — Заорал нечеловеческим воем Байлар, вскинув вверх трость.

Маги завыли, подняв жезлы. Небо напряженно гудело, пока на разразилось оглушительным хлопком грома и ударом белой слепящей молнии прямо в вышку над плацем. Сверху полил дождь, понеслось громыхать и сверкать. Толпа каторжан снесла ворота вместе с забором и поперла, как цунами через трассу в степь в сторону Цитадели и на запад к промзоне. Океан голов без факелов и криков заливался прочь в темноту молча и стремительно. Милина тронула поводья, кивнув своим, ну типа вперед. Отряд небыстро пошел под плотным дождем по мокрой траве через невысокие пологие холмы, пытаясь различить хоть что-то впереди в темноте, слыша странный гул и шум позади со стороны Килимы.

Милине казалось, ее сейчас сорвет с катушек от жуткой тишины и темноты впереди, когда там беспорядочно затрещали выстрелы и послышались вопли, зарокотали пулеметы. Толпа накатила на первые какие-то отдыхавшие от боев подразделения. Вояки наугад шмаляли во все стороны, но быстро смолкали. Стрельба начиналась уже дальше очагами вспышек и криков. Отряд Кивулиоки перешел на рысь. Выкатили на холм с растерзанным лагерем пехотной роты. Из под копыт на Милину смотрело синее лицо задушенного офицера, из травы хрипел солдат с вилами в животе, вокруг лежали убитые с проломленными черепами, свернутыми шеями. Лежал у палатки в буквальном смысле порванный на куски капитан. Тут и там распластанные виднелись тела застреленных или заколотых штыками каторжан.

Справа оживилась кострами позиция батареи, там мелькали конные силуэты драгун, расстреливавших сонных артиллеристов. Слева оглушительно бахали озаряясь фейерверками похоже склады боеприпасов. Впереди пришедшие в себя вояки грохотали пулеметами, пронзая темноту красными молниями очередей. От Цитадели потянулись в степь рукава прожекторов, выхватывая кругами сцены побоищ. Толпы каторжан перешли на бег, с дикими воплями, накатывая на новые и новые островки сопротивления, заливая их своей мутной массой. До штаба корпуса и разведотдела было примерно еще километр. Кивулиока погнала отряд в галоп, догоняя волну яростной атаки килимовцев. Вцепилась в гриву коня, сжав зубы, обезумевшими глазами смотрела на вспышки пулеметов, сжимаясь в комок слышала свист мин над собой. Конь несся как сумасшедший, прыгая через заваленные трупами окопы и траншеи, грохоча копытами по хламу и шлаку, оставшемуся от какого-то взвода. Милина вдруг потеряла страх, почувствовав себя просто песчинкой, пылинкой этой дикой ночи, одним целым с этим бешеным конем, с этой бешеной атакой, со всем этим летящим в степи ужасом, поняла, что она сама в этот момент и есть ужас.