Че Гевара

Утром 26 октября Кеннеди пришел к выводу, что только вторжение на Кубу сможет убрать с острова советские ядерные ракеты. Видимо, президент США просто не хотел понимать, что Кубой советско-американский конфликт не ограничился бы. Зато это прекрасно понимал Че, заявивший следующее: «Прямая агрессия против Кубы будет означать ядерную войну. Американцы говорят о подобной агрессии, как будто они не знают этого или не хотят признать подобный факт. У меня нет сомнений, что они такую войну проиграют»²⁹⁴.

Чехословацкий посол на Кубе Павличек сообщал в Прагу 25 октября: «Если судить по ситуации в Гаване… страна спокойна, хотя и понятно, нервничает… Люди не закупают впрок товары, паники нет — напротив, все функционирует достойно и спокойно. В результате возросшей опасности промышленный сектор (с февраля 1961 года Че был министром промышленности. — Н. П.) работает лучше…»²⁹⁵

Тем временем в Гаване политическая обстановка накалилась до предела. Кастро стало известно о новой позиции Советского Союза насчет возможного вывода с Кубы ракетной группировки, и он сразу же направился в советское посольство.

Фидель решил написать Хрущеву письмо, чтобы подтолкнуть его к более решительным действиям. Еще до того как Кастро закончил письмо и отправил его в Кремль, глава резидентуры КГБ в Гаване известил Хрущева о сути послания: «По мнению Фиделя Кастро, интервенция почти неминуема и произойдет в ближайшие 24–72 часа». Фидель направил телеграмму Хрущеву, в которой выражалась уверенность, что СССР, как и обещал, окажет Кубе военную помощь в случае американского вторжения на остров. Кубинский народ, говорилось в телеграмме, готов умереть ради защиты своего суверенитета.

Одновременно министр обороны СССР Малиновский получил донесение от командующего ГСВК Плиева об усилившейся активности американской стратегической авиации в районе Карибского бассейна. Оба сообщения доставили в кабинет Хрущева в Кремль в 12 часов дня в субботу, 27 октября.

В этот день едва не началась третья мировая война.

В Москве было 5 часов вечера, когда на Кубе разбушевался тропический шторм. В одно из подразделений ПВО пришло сообщение, что на подлете к Гуантанамо замечен американский самолет-разведчик У-2[181]. Начальник штаба зенитного ракетного дивизиона С-75 капитан Антонец позвонил в штаб Плиеву за инструкциями, но того на месте не оказалось. Заместитель командующего ГСВК по боевой подготовке генерал-майор Гарбуз приказал капитану ждать появления Плиева. Через несколько минут Антонец вновь позвонил в штаб — никто не взял трубку. Когда У-2 был уже над Кубой, Гарбуз сам прибежал в штаб и, не дождавшись Плиева, отдал приказ уничтожить самолет. По другим сведениям, приказ об уничтожении самолета-разведчика мог быть отдан заместителем Плиева по ПВО генерал-лейтенантом авиации Гречко или командиром 27-й дивизии ПВО полковником Воронковым.

Пуск был осуществлен в 10.22 по местному времени. Самолет-шпион У-2 был сбит, его пилот майор Рудольф Андерсон погиб.

В этот же день кубинские силы ПВО обстреляли два самолета фоторазведки ВМС США RF-8A «Крусейдер» в районе города Сан-Кристобаль. Один нарушитель был подбит, но смог покинуть воздушное пространство Кубы.

Военные советники Кеннеди пытались убедить президента до наступления понедельника отдать приказ о вторжении на Кубу, «пока еще не поздно». Тем более что ранее Кеннеди говорил, что любая атака по американским самолетам даст ему повод для атаки против Кубы. Но все же хозяин Белого дома колебался — он уже не отвергал категорически такое развитие ситуации, однако не оставлял надежды на мирное разрешение.

И все же американцы сдались.

В ночь с 27 на 28 октября по заданию президента Роберт Кеннеди вновь встретился с советским послом в США Добрыниным в здании Министерства юстиции. По воспоминаниям Добрынина, «…в кабинете Кеннеди был беспорядок, на диване валялся скомканный плед: хозяин кабинета тут же урывками спал». Роберт Кеннеди поделился с Добрыниным опасениями президента о том, что «ситуация вот-вот выйдет из-под контроля и грозит породить цепную реакцию». Роберт Кеннеди заявил, что его брат готов дать гарантии ненападения и скорейшего снятия блокады с Кубы. Добрынин спросил Кеннеди о ракетах в Турции. «Если в этом единственное препятствие к достижению упомянутого выше урегулирования, то президент не видит непреодолимых трудностей в решении вопроса», — ответил Кеннеди.

На следующее утро в Москву пришло сообщение от президента США, в котором были указаны американские условия разрешения кризиса:

«1. Вы согласитесь вывести свои системы вооружения с Кубы под соответствующим наблюдением представителей ООН, а также предпринять, с соблюдением соответствующих мер безопасности, шаги по остановке поставок таких же систем вооружения на Кубу.

2. Мы же, со своей стороны, согласимся — при условии создания с помощью ООН системы адекватных мер, обеспечивающих выполнение данных обязательств, — а) быстро отменить введенные в настоящий момент блокадные мероприятия и б) дать гарантии ненападения на Кубу.