Че Гевара. Важна только революция

Че снова взялся за перо и написал серию заметок под своим старым прозвищем «Франкотирадор» («Снайпер»). Первую из них, озаглавленную «Начало конца», Гевара посвятил теме американской военной помощи режиму Батисты, поиронизировав заодно над протестами, которые устроили защитники животных у стен здания ООН в Нью-Йорке в связи с решением СССР отправить в космос собаку Лайку.

«Сострадание наполняет наши души при мысли о бедном животном, которое доблестно погибнет во имя дела, о котором оно не имеет ни малейшего представления. Но что-то мы не слышали ни об одном американском филантропическом обществе, которое встало бы перед дверями благородного собрания и взмолилось бы о снисходительности к нашим гуахиро, а ведь они гибнут во множестве, срезаемые очередями из самолетов «Пи-47» и «Би-26»… и превращенные в решето выстрелами из пушек «М-1». А может быть, кому-то просто удобнее думать, что одна сибирская собака важнее тысячи кубинских гуахиро?»

Че планировал создание целой сети социальной инфраструктуры в Эль-Омбрито, и он даже организовал примитивный госпиталь, который должен был затем смениться новым, более совершенным. Вскоре, в дополнение к уже функционирующей пекарне, он обзавелся маленькой фермой по выращиванию свиней и птицы и устроил также сапожную и шорную мастерские; кроме того, вовсю шло возведение арсенала. Также началась работа по изготовлению простейших сухопутных мин и винтовочных гранат, получивших название «спутник» в честь советских космических аппаратов. Дабы подвести символический итог этим достижениям, Че распорядился сшить огромный флаг «Движения 26 июля» с вышитой на нем надписью «С Новым 1958 годом!» и поместить его на вершину горы Омбрито. Глядя на плоды своих трудов, Че чувствовал гордость от того, что ему удалось утвердить «реальную власть» в регионе. «Мы намерены закрепиться на этом месте, — писал он Фиделю 24 ноября, — и ни за что и никому не уступать его».

Однако как раз в это время поступили сведения, что войска Санчес Москеры движутся в направлении соседней долины Мар-Верде, сжигая по пути крестьянские дома. Че отправил Камило Сьенфуэгоса устроить на них засаду, а сам хотел ударить по врагу с тыла.

Найдя неприятеля, Че со своими людьми стал двигаться параллельным курсом. Неожиданно они обнаружили, что за ними из лагеря увязался щенок, их новый любимец. Ни с того ни с сего он вдруг начал лаять и никак не хотел успокаиваться. Тогда Гевара приказал бойцу по имени Феликс, присматривавшему за щенком, убить его. «Феликс бросил на меня взгляд, который ничего не выражал, — писал впоследствии Че. — Очень медленно он вытащил веревку, обмотал ее вокруг шеи животного и стал ее затягивать. Мелкие подрагивания щенячьего хвостика неожиданно стали конвульсивными, а потом постепенно затихли, сопровождаемые ровным скулением, вырывавшимся у него из пасти, несмотря на то что она была крепко сжата. Я не знаю, как долго это тянулось, но нам показалось — целую вечность. Резко дернувшись в последний раз, щенок замер».

Отряд двинулся дальше. Издалека донеслись выстрелы — они решили, что это сработала засада Камило, но когда Че отправил вперед разведчиков, то те не обнаружили ничего, кроме свежевырытой могилы. Че приказал раскопать ее, и внутри обнаружилось тело вражеского солдата; что бы здесь ни произошло, все было кончено, и ни врага, ни бойцов Камило поблизости не было. Разочарованные от того, что пропустили бой, они двинулись обратно в долину, с наступлением ночи достигнув деревушки Мар-Верде. Она была пуста: все жители бежали, оставив имущество. Повстанцы закололи свинью и приготовили ее с юккой, после чего один из них взял в руки гитару и начал петь.

«Не знаю, в чем было дело: то ли в сентиментальной музыке, то ли в ночной тьме, то ли просто в усталости, — пишет Че. — Но случилось так, что Феликс, который ел сидя на полу, уронил кость, и в этот момент к нему кротко подошла домашняя собака и взяла ее. Феликс потрепал собаку по голове, и она взглянула на него. Феликс встретил этот взгляд, после чего мы с ним виновато посмотрели друг на друга… Ее глазами на нас смотрел убитый нами щенок».

На следующий день разведчики донесли, что войска Санчеса Москеры расположились лагерем менее чем в двух километрах от них.

Отряд Камило занял позицию неподалеку от противника в ожидании прихода Че. Тот незамедлительно повел бойцов к названному месту. На рассвете следующего утра, 29 ноября, повстанцы устроили несколько засад вдоль реки Туркино, перекрыв все возможные пути отступления. Для себя Че избрал особенно опасное место: если бы солдаты попытались пройти здесь, столкновение грозило бы стать лобовым.