Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война

Однако в других частях бывшего СССР – как в автономных республиках Российской Федерации, так и в бывших союзных республиках Средней Азии – местные коммунистические партии под новыми названиями не только сохранили власть и удержали единство своих государств, но и справились со сложной и опасной задачей обеспечения организованной передачи власти после смерти их лидеров. Тот факт, что лишь Чечня на протяжении значительного периода была исключением из этого правила, свидетельствует о том, в какой степени советские институты пронизывали даже еще более отсталые территории СССР.

С другой стороны, в книге подчеркивается, насколько это ощущение зависимости от государства ослабило русский этнический национализм как самостоятельную силу в современной истории, хотя в заключении я утверждаю, что в целом это было позитивным явлением. Как бы ни были ужасны чеченские войны 1994 и 1999 годов, они были бы гораздо хуже, если бы напоминали войны на Южном Кавказе или в бывшей Югославии, превратившись в этнические войны между русскими юга России и кавказскими народами и практически наверняка распространившись на другие мусульманские народы Российской Федерации.

Даже во время максимального ослабления России в середине 1990-х годов я всегда был убежден, что стремление США превратить Россию в подчиненного участника американской системы глобальной безопасности обречено на провал, что Россия всегда будет стремиться найти свою роль в качестве одного из полюсов многополярного мира. Точно так же я всегда был убежден в существующей у русских силе, которую в другом месте (в книге об американском национализме) я называл идеей «цивилизационного национализма», существующего или по крайней мере культивируемого в России. Иными словами, это национализм, определяющий себя не через одну лишь этничность, а в качестве носителя специфической версии человеческой цивилизации и особой идеи государства. Подлинная сила России (как и в случае с Индией) в настоящем может быть далека от этого образа, но он и дальше будет определять то, как многие русские воспринимают свою нацию, исключая для России роль чьего-либо сателлита.

Такое представление о себе происходит из православного, имперского и советского прошлого России. Кроме того, оно предполагается тем фактом, что даже после распада Советского Союза Россия остается громадным многонациональным государством с самой большой территорией на планете, находящимся в середине обширного постсоветского пространства, которое по-прежнему прочно скреплено языковыми, экономическими и культурными связями. Если Россия сохранит верность своему прошлому в этом аспекте, то чеченская катастрофа 1990-х годов останется тем, чем она и была до настоящего времени – ужасным исключением.

В завершение я хотел бы от всего сердца поблагодарить издательство Русского фонда содействия образованию и науке за интерес к выпуску российского издания этой книги, Николая Проценко за работу над переводом, моих агентов Наташу Фэйруэзер и Зои Нелсон, агентство Rogers, Coleridge and White за продвижение книги и, наконец, моего старого друга профессора Георгия Дерлугьяна за то, что на протяжении многих лет он оказывает мне любезную помощь, делясь своими прозрениями относительно позднего СССР и современного общества в целом, а также за его важную помощь в том, что эта книга публикуется на русском языке.

2017 год

Предисловие ко второму изданию