Чечня: Трагедия Российской мощи. Первая чеченская война

В начале 1990-х годов произошло значительное ослабление и центральных структур российского государства, и чеченской государственности, но в действительности и то, и другое было сильнее, чем казалось. Чеченское государство было сильнее, потому что, как показали последующие события, оно могло в качестве последнего прибежища положиться на подавляющее большинство своих членов перед угрозой внешнего нападения. Российское же государство оказалось сильнее, чем многие думали, потому что, за единственным исключением чеченцев, оно не столкнулось с действительно серьезными этническими сепаратистскими движениями со стороны своих федеративных субъектов. Именно в этом заключалось ключевое различие между новой Российской Федерацией и старым Советским Союзом, а также главная причина того, почему Россия устояла даже на фоне военного поражения.

Если не брать абхазов, которые в определенной степени могли полагаться на поощрение и поддержку со стороны советского центра против грузин, чеченцы и ингуши были первыми народами Северного Кавказа, которые при советской власти стали выдвигать открытые национальные притязания. В 1973 году к протестам ингушей против изъятия у них Пригородного района в пользу Северной Осетии присоединились чеченцы, которым в результате удалось вынудить Москву назначать больше чеченцев на официальные посты в их республике (см. девятую главу). Эти протесты почти наверняка негласно поддерживались ведущими коммунистическими чиновниками-чеченцами¹.

Протесты возобновились в конце 1980-х годов, при Горбачеве, и первоначально, как это было и в прибалтийских государствах, фокусировались на природоохранной тематике (против ставшего известным в 1988 году плана построить биохимический завод в Гудермесе), защите чеченского языка и национальной культуры, а также на требованиях религиозной свободы. Эти протесты были организованы Народным фронтом Чечено-Ингушетии, организацией, с виду лояльной Советскому Союзу и тесно связанной с чеченскими партийными чиновниками, офицерами КГБ и представителями милиции, которые хотели сместить консервативного русского первого секретаря компартии ЧИАССР Владимира Фотеева и заменить его чеченцем². Это способствовало назначению в 1989 году первым секретарем местной компартии Доку Завгаева, бывшего директора колхоза и высокопоставленного коммунистического чиновника, что произошло впервые после возвращения чеченцев из депортации в 1957 году. В Народном фронте преобладала интеллигенция (как это было исходно в прибалтийских государствах и в других местах), а сам фронт имел умеренные цели. В своей пропаганде он использовал главным образом русский язык, а в его рядах было значительное количество местных русских.

Отчасти эти протесты имели социально-экономические мотивы. Официальная советская статистика демонстрировала, что по большинству показателей в сферах социально-экономического развития и образования Чечня находилась в нижней части списка автономных республик РСФСР – хотя, как в Грузии и других местах, эта статистика, конечно же, игнорировала огромные источники доходов неофициального характера, связанных с черным рынком. Но, несомненно, огромную значимость имел фактор, который может оказаться серьезной угрозой в будущем, причем не только для России, но и для самих чеченских властей, – а именно высокий уровень рождаемости, который обусловливал большое количество нетрудоустроенных молодых мужчин (противоположная ситуация в России будет описана в пятой главе). В 1970-х годах примерно 25 тысяч молодых мужчин каждую весну уезжали из Чечни в другие регионы, чтобы устраиваться на временные работы, главным образом на стройках³. К этому времени чеченские нефтяные месторождения, в 1940-х годах занимавшие второе место по объему добычи после Баку и входившие в число наиболее продуктивных во всём мире, были почти полностью выработаны и к началу 1980-х годов давали лишь 3 % от российской добычи нефти[32].

Первоначально, и это было странно, чеченцев в национальных протестах опередили ингуши. Так произошло потому, что, как и карабахские армяне, они имели особенный повод для недовольства, о котором можно было заявить, публично сохраняя при этом лояльность Советскому Союзу и не портя отношений с русскими, – имеется в виду требование о возвращении Пригородного района, который был передан Северной Осетии после депортации ингушей в 1944 году, причем это требование было направлено против другого малого народа – осетин. Однако, призывая к созданию отдельной Ингушской АССР, ингуши также намекали на разрыв с чеченцами, и это в некоторой степени обусловило отсрочку в развитии чеченского национализма.