Чего мужчины не знают

Эвелина купила билет на свои хозяйственные деньги, и у нее оставалось еще девятнадцать марок – далеко недостаточно на обратный билет. Ho мысль об обратном пути совсем не приходила ей в голову, она была слишком взволнована, чтобы думать об этом, уезжая из Берлина. Если Франк не встретит ее на вокзале, она потеряется в Париже одна и без денег. Всю ночь она опасалась этого и предвидела подобную возможность настолько живо, что почти уверила себя в том, что это обязательно случится. Потому что выше ее сил было вообразить, что должно случиться, если Франк действительно встретит ее. И вот она шла, опираясь на руку этой чужой женщины, Зельмы Рабинович из Бухареста, подчиняясь тому, что ее выкидывали с вокзала, так же беспомощно, как и тому, что ее бросили сюда.

Внезапно она увидела Франка. Она увидела его сразу, всего целиком, до последней мелочи. На нем был темно синий костюм, которого она никогда не видела, и его шляпа была надвинута на лоб. Он курил сигаретку и стоял в конце платформы, среди людской толпы. Эвелина совсем забыла, какими коричневыми были его руки. Они были коричневыми. Она остановилась и глубоко вздохнула. Такое счастье…

– Вот и он, – сказала она.

Фрау Рабинович посмотрела по направлению ее взгляда и улыбки и, взглянув на Франка, тоже улыбнулась. Эвелине ее улыбка показалась доброй и неизмеримо мудрой.

– Ну, вот и все в порядке. Веселитесь в Париже, – сказала сразу Рабинович. Я вижу, что теперь вы можете обойтись без меня, милая.

С этими словами фрау Рабинович исчезла. Все Эвелина стояла одна с Франком, словно на ослепительно яркой точке света. Он смотрел вдоль платформы. Ей казалось, что он глядит на нее так, как будто ожидал увидеть кого-то совсем другого. Он не замечал ее, несмотря на то, что она стояла совсем рядом. У него были широкие, подвижные плечи американца. Она снова обратила внимание на незнакомый запах его сигаретки. Носильщик Эвелины стоял рядом с ее чемоданом и спрашивал у нее что-то, чего она не понимала, потом вежливо улыбнулся и остановился около в ожидании. Теперь Эвелина вся дрожала. Она попыталась что-то сказать, но в первую минуту не могла. Ожидая она стояла рядом с Франком и ощущение счастья большими волнами струилось от его тела к ней. Он ее не видел. Он быстро поправил галстук и ровнее надел шляпу.

– Хэлло! – сказала Эвелина.

– Хэлло! – ответил Франк.

В течение тех двух минут, которые она следовала за Франком до такси, Эвелина вдруг сразу на несколько лет постарела, стала мудрее и опытнее. Сознание этого странно и больно сжало ее сердце. Этот момент помог ей овладеть собой, быть может в первый раз в жизни. Франк говорил с ней по-французски, и она отвечала по-французски же. Он был вежлив, и вежлива была она. Встреча обошлась без всякой романтики, без какого-либо порыва, без бессвязных, вполголоса произнесенных благодарностей, без какой либо из тех, не поддававшихся воображению вещей, которые себе смутно представляла Эвелина. Не дойдя еще до такси, она уже поняла, что ее приезд в Париж значил для Франка далеко не то, что он значил для нее. Она ехала по стеклянным облакам, сквозь призрачный город, по улицам, которые казались ей нереальными, а напоминавшими кинематограф, в то время как Франк, по-видимому принимал ее приезд в Париж как нечто должное и обычное. Казалось он не отдавал себе ни малейшего отчета о том, насколько ей было трудно отрешиться от своего брака, мужа, детей, квартиры в четыре комнаты на Дюссельдорферштрассе, от всей ее жизни и существования. «Но так это и есть» – думала Эвелина в своей, новообретенной мудрости. Это то, чего мужчины не знают. Ни тот, от кого вы уехали, ни тот, к кому вы приехали.

Это сознание сразу состарило ее и придало ей новую уверенность, странную и неизведанную. Она откинулась на сиденье автомобиля и посмотрела в окно. Она почувствовала, что Франк взял ее за руку, и быстро сняла перчатку. Прикосновение его пальцев к ее ладони отдалось во всем ее теле тяжелым, горячим толчком. Ha мгновение она затаила дыхание, чтобы полностью ощутить это переживание. Тем временем они глупо, нелепо разговаривали. Да, она хорошо доехала. Нет, спасибо, она не устала. Вчера в Берлине шел дождь.

«Вчера» – подумала Эвелина. – «Вчера я была дома. Сегодня я в Париже. Где я буду завтра?» – эта мысль была внезапна и неожиданна.

«Завтра я поеду домой» – подумала она. Ho тут же со странной, новой ясностью она почувствовала, что никогда не сможет вернуться. Она увидела себя стоящей у борта парохода, уплывающей вместе с Франком. Она никогда еще не была на пароходе. Ее маленький саквояжик, стоящий на переднем сиденье, вдруг показался ей жалким. На нем была только одна отельная наклейка, да и та из отеля в Дортмунде. Бедный саквояжик, не привык к чему-либо более волнующему, чем поездка на уикэнд в Гельтоу, а теперь, вдруг, он помчался с нею вместе навстречу романтике. Он отправится с ней повсюду, туда, куда прикажет Франк. Она украдкой сжала ручку саквояжа, как будто она была рукой скромного, но испытанного друга…