Чего желает повеса

За эти несколько дней девушка заставила его на многое посмотреть по-новому. Когда он спросил, голодала ли она, ее прекрасные голубые глаза наполнились презрением. А ведь и спрашивать было незачем, достаточно только посмотреть на нее – тоненькую, как тростинка, без тех аппетитных выпуклостей, которыми могла похвастаться изнеженная дама из обеспеченной семьи. Но догадываться и слышать, как она призналась в этом, почти с вызовом, словно он виноват в ее нищете, не одно и то же.

Предположим, в тот день, когда села в дилижанс, Вивиан страдала от голода и на его печатку смотрела как на месячный запас продуктов. Куда податься голодной девушке, чтобы прокормить себя? Дэвид понимал, что для работы в приличном доме она слишком красива. Талант актрисы у нее есть, но нет нужного для этого темперамента. Что еще ей оставалось? Идти в белошвейки или, возможно, торговки на рынке. Конечно, больше всего денег она могла заработать, если бы продавала свое тело, подумал Дэвид, и эта мысль ему совсем не понравилась. Интуиция говорила ему, что она не проститутка: слишком уж смутилась, когда он сел рядом, и не попыталась соблазнить его, чтобы получить свободу.

Дэвид закончил ужинать и сел перед камином с бокалом вина, вытянув ноги к огню. По вечерам становилось все холоднее: приближалась осень, – и Дэвид напомнил себе, что нужно уже начать топить камин и в комнате Вивиан.

Он все никак не мог разгадать, кто она такая, мисс Бичем. Ее, воровку, по закону следовало сдать в полицию, но печатку Маркуса он вряд ли получит обратно – скорее всего ее уже расплавили и продали, а потому не было никакого смысла держать эту девушку взаперти у себя дома. Любой другой, умный и практичный, уже отпустил бы ее, но Дэвид никогда таким не был. Он сказал Вивиан, что она ему нравится, и это была чистая правда. Его радовали честные и понятные эмоции, которые отражались на ее лице: начиная от яростной ненависти и заканчивая бурной радостью, когда Вивиан решила, что обыграла его, заполучив вожделенное лакомство за пару обычных вопросов. Эту радость он хотел бы видеть на ее лице всегда, и не только по поводу шоколада.

Дэвид налил себе еще вина. Сейчас ему совсем не хотелось думать о том, что пора бы отпустить пленницу. Она только снизошла до разговора с ним, назвала свое имя. Завтра нужно сделать так, чтобы она улыбнулась, а послезавтра – чтобы рассмеялась. Он хотел увидеть, как Вивиан, откинув голову назад, глядя на него сияющими глазами, смеется: раскрасневшаяся, с бурно вздымающейся грудью. Ладони ее лягут на корсаж, пальцы начнут медленно расстегивать крючки и булавки, а он прижмется губами к тому местечку у основания шеи, где бьется жилка…

Дэвид сел поглубже в кресле и улыбнулся в предвкушении. Нет, у него пока не было никакого желания отпускать от себя Вивиан Бичем.

Глава 10

С того вечера Дэвид стал задерживаться у Вивиан все больше. Как и раньше, он приносил еду, а после оставался, и они разговаривали. Иногда ему нравилось дразнить ее, да так, что в конце концов она выходила из себя и принималась чуть ли не кидаться вещами, что его безумно веселило. Случалось, Дэвид спрашивал ее мнение о самых неожиданных вещах и слушал ответы с искренним вниманием. Бывали вечера, когда он рассказывал Вивиан о своих проделках в детстве, которые никак не вязались с его высокородным происхождением. Так, Дэвид поведал, как срезал все розы в саду, а потом, спасаясь от рассерженного садовника, прыгнул в озеро, и Вивиан с трудом сдержала смех, когда рассказал, как младшая сестра вымазала ему все лицо маминой помадой за то, что он съел все булочки со смородиной, не выдержала и расхохоталась.

– Я понятия не имел, что их оставили для нее! – запротестовал Дэвид с видом оскорбленной невинности. – И мне ужасно хотелось есть.

– Какой же ты был хулиган! – воскликнула Вивиан, представив его мальчишкой с лицом, перепачканным помадой, и странное дело – эта картина ей очень понравилась.

– Ну, если ты называешь меня хулиганом после таких историй, то я, пожалуй, не буду рассказывать про остальные мои похождения.

– Конечно, хулиган, если съел чужие булочки! Все остальные поступки – ерунда по сравнению с этим.

– Эх, если бы моя родня считала так же, – усмехнулся Дэвид. – Селия в итоге простила меня за булочки, но только после того, как я клятвенно пообещал отдать ей свою порцию пирожных с кремом.