Чекан для воеводы

Экзорцист прикрыл глаза, пытаясь успокоить хоровод мыслей, порожденных столь срочным канцлерским вызовом. «Зачем это я ему понадобился? – думал он, перебирая янтарные четки. – Неужели стряслось что-то ужасное и непоправимое? Не ожидают ли меня новые скорби и утраты, коим и так нет числа? Вот и конвой из улан приставлен ко мне… Уж не приказано ли им доставить меня в те самые казематы, из которых совсем недавно сподобил меня Господь выбраться. Что же это? Новые узы?.. Впрочем, стоит ли беспокоиться о всех этих ничтожных суетных делах житейских, в круговерти которых все мы обретаемся в этом грешном мире? За все скорби и напасти подобает неустанно благодарить Господа и всегда пребывать в благостном уповании на милость Его. А для того, чтобы успокоиться, подавить в себе все помыслы и страхи, самым лучшим врачевством для мятущейся человеческой души является приведение на ум замечательных слов из бессмертных писаний святых отцов: “Грехи наши, коими мы оскорбляем благость Божию, гораздо большие, нежели Божие наказание, какое бы оно ни было; всегда Бог, по великой Своей милости, менее наказывает, нежели мы заслужили”. Это изречение святого Тихона Задонского. А вот замечательное по своей глубине высказывание святого Филарета, митрополита Московского: “Как иногда телесный врач внедрившуюся в тело и заражающую его язву болезненно выжигает или отделяет железом, и причиняет искусственную боль, чтобы излечить болезнь, подобно сему Врач душ и телес употребляет оружие скорбей, чтобы исторгнуть корни и загладить следы греха, и огнем страдания выжигает заразу наклонности к греховным услаждениям”».

Карета с вооруженным конвоем тем временем прибыла к загородному дому Бестужева-Рюмина. Уже совсем стемнело, и кучеру пришлось высечь огонь и зажечь масляные светильники в фонарях, чтобы лучше видеть дорогу. Однако за воротами парка, во дворе длинного каменного строения о двух этажах с фонтанами и цветочными клумбами было столько света и царила такая праздничная суматоха, что настроение прибывших резко улучшилось.

Барона сразу по прибытии провели в кабинет канцлера, где и попросили немного подождать. Но ждать пришлось довольно долго, и Экзорцист от нечего делать принялся рассматривать парсуны – парадные портреты незнакомых ему царедворцев, в лицах которых он сразу обнаружил общие черты с самим Бестужевым-Рюминым.

– Эта парсуна писана с Петра Михайловича Бестужева – отца нашего доброго хозяина графа Алексея Петровича, – произнес чей-то глуховатый и чуть надтреснутый голос за спиной барона.

Экзорцист резко обернулся и стал удивленно разглядывать пожилого господина в старом офицерском мундире, принадлежавшем еще петровскому времени, и столь же старом черном парике, изрядно побитом молью. Казалось, что этот господин является только тенью, призраком, сошедшим со старинного портрета.

– Позвольте представиться: дворянин Павел Андреевич Арнаутов, отставной полковник, проживающий в своей вотчине – селе Порожки, что верстах в сорока отсюда.

– Барон Штальберг, – вежливо поклонился Экзорцист, добавив: – Простите, не слышал, как вы сюда вошли… Так вы говорите, что эта парсуна писана с отца нашего уважаемого канцлера?

– Совершенно верно, – подтвердил отставной полковник. – Я его хорошо знал. Еще в 1701 году Петр Первый разрешил Петру Михайловичу вместе с его ближайшими родичами писаться двойной фамилией, а именно Бестужевы-Рюмины. Вообще-то основателем этого славного дворянского рода считается Яков Гаврилович, получивший прозвище Рюма. Больше о нем ничего неизвестно. А сам Петр Михайлович с 1712 года состоял гофмейстером, а затем и обер-гофмейстером при вдовствующей герцогине Курляндской Анне Ивановне, будущей императрице, и фактически руководил всеми делами герцогства от имени России. Позже, в 1730 он стал нижегородским губернатором, но вскоре был отправлен в ссылку. И только в апреле 1742 года ее величество императрица Елизавета Петровна вернула его из небытия и именным указом возвела вместе с двумя сыновьями Михаилом и Алексеем в графское достоинство. Сам Петр Михайлович скончался три года назад. Достойный, доложу вам, был человек… А рядом висит портрет старшего брата нашего канцлера. Михаил Петрович получил образование за границей, как и сам Алексей Петрович. Сейчас он находится на важной дипломатической службе. Но, надо сказать, первый брак оказался для него неудачным. Он был женат на вдове графа Петра Ивановича Ягужинского – статс-даме графине Анне Гавриловне, дочери прошлого канцлера графа Головкина. Как вы знаете, Анна Гавриловна оказалась замешана в заговоре против нашей матушки-императрицы, была осуждена, бита кнутом и после урезания языка сослана в Сибирь… Что-то я разболтался… Это не к добру. Все, молчок. Как говорится, язык мой – враг мой…