Чеканное слово

До дома верст почти две тыщи,
Но, расстоянью вопреки,
Мне захотелось горской пищи,
И я купил кулек муки.

И на огонь кастрюлю с ходу

Поставил,
глянув на часы,
И опустил при этом в воду
Кусок бараньей колбасы.

Из теста ровного я вскоре

Слепил хинкалы,
и они
Ракушкам, что белеют в море,
Все были внешностью сродни.

И, подкрутив слегка горелку,

Чей пламень слишком жарок был,
В большую плоскую тарелку
Я колбасу переложил.

Чеснок – огня родное чадо.

Ошинковав его бока,
Подливку сделал я, как надо,
Из огненного чеснока.

И острый запах, как в ауле,

Я вожделенно уловил.
И в лоно бурное кастрюли
Хинкалы тихо опустил.

И, дав еще кастрюле малость

Побыть в клубящемся пылу,
Достал вино.
И мне осталось
Друзей потребовать к столу.

Они, как следует мужчинам,

Явились вмиг на мой порог.
И чеснока и перца с тмином
Здесь ноздри запах им ожег.

И не пришлось скучать бокалам,

Сверкающим, как луч, росой.
– Прошу закусывать хинкалом!
– О, нет! Мы – лучше колбасой!

Казалось им,

в горах рожденный,
Лишь я способен есть хинкал,
Что дан желудок мне луженый,
Достойный всяческих похвал.

Их уговаривать отчаясь,

Сам на хинкал я приналег.
И мысленно они, печалясь,
Мне сочиняли некролог.

Расстегнут ворот нараспашку,

Сколь я хинкала съел – не в счет.
И, осушив бульона чашку,
Смахнул со лба ядреный пот.

На кунаков глядел я с лаской,

Вино в бокалы подливал.
И стали пробовать с опаской
Они кавказский мой хинкал.

Но вот,

лиха беда начало,
Пришлась по вкусу им еда:
Тарелки съели бы, когда
Тарелки были б из хинкала.

И чесноком благоухали

Они, домой отправясь спать,
И рты округло открывали,
Дыша, как будто на печать.

«Мельника в песне я славлю, друзья…»

Мельника в песне я славлю, друзья:
Знает он тонкий и грубый помол.
Если б кружил я по жизни, скользя,
Я в жернова бы к нему пошел!

Брата хочу я воспеть, чабана,

Он воротился с альпийских лугов.
И говорить с ним, родным, допьяна
Я о делах самых трезвых готов.

Ну, а еще песню спеть я хочу

Другу сердечному – зурначу:
«Вам спасибо, дорогой
Мой зурнач.
Шевельнул одной ногой —
Обе вскачь.
Только щеки ты напряг —
Гул и звон.
И слетел с ноги башмак.
Где же он?
Разберемся, башмаки,
Кто и в чем?
Пляшут даже старики
Босиком!
Ну, спасибо, дорогой
Мой зурнач,
Топнул я одной ногой —
Сотня вскачь».

Осень – художница