Чехия. Инструкция по эксплуатации

Не хочу тебя пугать, мой чехоразведчик, но у нас имеются не одни только Циписеки и Румцайсы, но еще и "чижки" (čížki)[72]. Rumzeiss навевает похожесть с Zeissig, а Zeissig это чижик – слово, попавшее в немецкий язык из чешского. То самое слово, которое в чешском языке с иронией, но и с огромной любовью, соотносим и с самими собой.

Чижик, тот самый маленький, проворный певец из наших лемов привлекал нас своим темпераментом "чик-чек". Так, словно бы мы тоже были тем самым великолепным видом зябликов, населяющих цветущую Чикчекию. Всегда в хорошем настрое, скромные и гордые одновременно! И что с того, что чижик украшает такое множество клеток. Мы же достаточно витальны! И как вид (species) никто нас в клетку не загнал. Ну а какой-нибудь весной, в особенности, в окрестностях Праги, мы сумели так увлечь мир своей трелью, что нас даже заметили.

Наше "чик-чек-чик" раздается, когда мы строим гнезда. Чешек не строит хижину-халупу, но домик. Вообще-то, маленький дом. Темно-желтый фасад, два окна и двускатная крыша, по бокам срезанная. В целом припоминает человеческое лицо. Желтый цвет прибыл к нам, похоже, из Австрии и остался, несмотря на правящие режимы и хлопоты со снабжением. Возможно, по причине подсознательной благодарности к поздней Австро-Венгрии, когда наш птичий вид открыл в себе индустриальный инстинкт и наконец-то осуществил исход из хижин.

Чешек – это вам не Румцайс, он не ворует. И не делает таких глупых мин, как Швейк. А делает он детей, шустрых мини-чешиков, которым перед сном читает чешские сказки. Например, про того самого кота, черного будто ночь, которого зовут Микеш, и который разговаривает столь естественным, человеческим языком, что даже вам и в голову не придет, будто бы это говорит животное. Если выберетесь из Праги на экскурсию (а у нас куда угодно можно добраться в течение дня), то езжайте в Хоцерады – это по направлению к Брно. А уже в Хоцерадах минут двадцать на Грушице – и вот вы у Микеша.

Вообще-то следовало бы сказать, что у Лады, потому что это Йозеф Лада создал Микеша. Но с того времени кот настолько сделался самостоятельным, что сегодня обойдется и без своего духовного отца. Оба, понятное дело, родом из Грушиц. И, благодаря им, община стала самой известной чешской деревней: типичной и наполненной настоящими чехами – как раз такими, каких они сами любят.

Грушице вдохновили рождение произведения, отличающегося температурой и остроумием. Ну а рисунок Лады – хотя и отличается раздражающейся непосредственностью и силой анекдота, но в нем нет ни следа жестокости. Своими пастельными цветами и четко обозначенными контурами Лада, правда, смешивает статику и динамику, но даже там, где приближается к границе карикатуры, чувствуется некое снисходительное подмигивание. Деревня здесь означает общность. Быть может, потому, что Лада взялся за тему тогда, когда аграрная идиллия уже закончилась, и ей пришлось уступить под нажимом современности. Но как будто бы в последний раз она родила из себя свет подобно гаснущей звезде.

Лада, более дисциплинированный коллега и соратник Гашека, подарил внешность не одному только Швейку – причем, настолько убедительно, что никто уже и никогда не нарисовал его лучше или хотя бы по-другому – но своими рисунками и текстами увлек и чешских детей. Его чудища и водяные, ужасно ленивые Гонзы, которые, однако, не устраивают никаких гадких фокусов, и слишком умные принцессы, что самовольно отправляются в широкий мир, чтобы освободить своего принца, ну и, естественно, прежде всего, тот самый говорящий кот – все они вот уже почти что сотню лет сопровождают наших детей, свободные от какой-либо педагогической доктрины или коллективистской мифологии.

Микеш идет по миру и толкает речи. Понятное дело, по-немецки. А если бы хотел, то мог бы даже и на языке хинди. Это самый способный лингвист, которого я знаю. Если бы когда-нибудь в Гусицах ему поставили памятник раньше, чем Ладе (тут я вновь вмешиваюсь в дела фиксации памяти в виде установки памятников и присвоения имен улицам), отнеситесь к этому со снисходительностью. Сам Лада тоже этому бы обрадовался. Но при том каменный кот должен был бы обязательно глядеть на север, в сторону Мекки наших сказок, располагающейся где-то в треугольнике между Орлицкими горами, Изерскими горами и Карконошами. Это чешская terra fabulae (сказочная страна – лат.).

Юг у нас – это территория святых, а вот на севере лежит земля сказок.

Но выберите дорогу через Чешски Брод в Нимбурк. Если кто из вас читал Грабала, у того имеется возможность выпить пива из пивоварни дядюшки Пепина и осмотреть места, где любимая мама Грабала (вновь одна из наших Мам) всяким своим ласковым жестом пробуждала в своем понятливом сыночке доброжелательность и сочувствие, а он потом отдавал их нам в своих книгах.