Чехия. Инструкция по эксплуатации

В начале ХХ века Эгон Эрвин Киш в одном из своих текстов написал, насколько популярной была эта песня. В принципе, она и до сих пор популярна, хотя прошла очередная сотня лет. Правда, в современных песенниках кое-какие понятия уже нужно разъяснять.

Вот и я докладываю тебе, дорогой чехоразведчик – Ябурек, вот кто победил под Садовой… то есть, под Градцем.

После всех тех эскапад великодержавной и невеликодержавной европолитики, и после того, как политическая карта Европы своей формой приблизилась е той, что была перед великим сражением, мне кажется, что канонир Ябурек достоин памятника или хотя бы ордена. А вот ели бы нашлась спасенная им пушка, то она должна быть представлена как чешский вклад в политику мира во всем мире. Понятное дело, что при ней в обязательном порядке должен быть Ябурек – в целости или по частям. А как только начнут раздавать медали за проигранные битвы, я мог бы подсказать хорошее название…

Тем временем, Лаба-Эльба сделалась какой-то нервной, но проследите за ее поведением на протяжении двух десятков километров, и вы поймете – почему. Она должна протекать мимо Кунетицкой Горы, и явно ее побаивается. Этот, некогда наверняка крупный вулкан сегодня доминирует над равниной, которая именно там берет свое начало. Мы называем ее очень патриотически "золотой полосой чешской земли". Но мы не были столь великодушными и бескорыстными, когда приказали реке: "А теперь направляйся в Германию". Ну и кто мог бы вызвать, чтобы этот регион был таким урожайным? Ну а упомянутая гора – это наше соответствие немецкому Блоксбергу: 30 апреля здесь высаживаются чешские ведьмы и проводят свой шабаш, празднуя ночь собственной власти. Лаба-Эльба всем им уважительно кланяется и направляется в сторону Дрездена.

Вы же, в свою очередь – если я вас только не замучил – поворачивайте влево и направляйтесь в сторону Пардубиц, а потом на Литомышл. В этом до сих пор идиллическом городке (замок, парк, река Лоучна) на свет появился человек, который написал красивейший гимн пиву. Бердржих Сметана, сын пивовара из местной пивоварни, достаточно упрямый парень, чтобы прислушаться к призыву муз – а не к зову папашина солода. Впоследствии в его жизни были всякие приключения, но в конце концов он попал в Прагу в качестве дирижера и создал там нечто, что тогда называли народной музыкой, хотя поначалу мы, как народ, его высмеивали. Ведь он хотел быть известным в широком мире, и у него имелись и вкус, и стиль. Мы осуждали его за Листа и Вагнера, обвиняли в плагиате и вообще заявляли, что никогда ему не удастся создать ничего по-настоящему чешского.

Господи Боже, как же он нас изменил! Только лишь благодаря нему Лумир Линды – хотя никогда и не существовал – все время будет бренчать на мифической, древнечешской арфе. Знаменитый аккорд "B/Es" (Си / Ми бемоль) из "Влтавы" – симфонической поэмы – это не только лишь инициалы Бердржиха Сметаны, но и символизирует оракула вечной славы чехов, что из Вышеграда воспевает наше будущее. Не каждый слышит Лумира на скале, но когда внизу под замком перестанет трубить поезд или туристский корабль на Влтаве, мы услышим лютню… или тот самый инструмент, на котором он играет. И в этом нет ничего удивительного, ведь у него за спиной покоится Сметана – на Славине, нашем поле славы. Точно так же как Чапек, Маха… и множество других великих чехов.

А та его опера! Буфф нашей деревенскости, обеспечившая нашу славу во всем мире - Проданная невеста. В ней измерение удвоенной чешскости, наш материальный аспект, который творит из произведения нечто большее, чем какая-то там итальянская "La sposa veduta", которая если говорить о духе или очаровании – в такой же степени могла бы разыгрываться в Калабрии или на берегах По. Об этом втором аспекте до нынешнего времени заботится либреттист оперы, Карел Сабина. Это он предоставил "слова" – как мы до сих пор читаем на титульном листе партитуры. Но он не был только лишь человеком для предоставления слов.

Будучи умной головой и давним приятелем Махи, он страдал в душной атмосфере конца первой половины XIX века и мечтал о действии. Потому в 1848 году он присоединился к революции и взял в руки оружие! И это у нас, где человек, скорее, брал в руки волынку или скрипку! Очень скоро за свои поступки он встал перед судом и должен был повиснуть в петле, но его только лишь посадили в казематы замка Шпильберк в Брно. Сделали это, естественно, австрийцы. Хотя, говоря по правде, чехи по совсем еще недавно знаменитому поэту как-то не тосковали. Времена вновь были малодушными, повсюду были видны сильно согнутые спины. Шли годы, Сабина падал духом. В конце концов, он сломался и сделался агентом… До недавнего времени говорили: "сотрудник". Но только лишь таким образом он мог вернуться домой и начать писать. Понятное дело, что мечтал он о более серьезных вещах, чем какое-то там либретто. Но Сметана попросил его дать тему, и Сабина – приятно польщенный – предоставил поспешно написанные "слова".