Чехословацкая повесть. 70-е — 80-е годы

И многие другие вопросы — еще деликатнее.

Женщины из горных деревень, работающие по восемь часов в платках, чтобы и волоска не было видно, больше всех негодуют. А горожанки знай посмеиваются. К Ван Стипхоуту возвращаются, кажется, только два заполненных теста, и то лишь затем, чтобы он узнал, что «Ван Стипхоут — болван».

Но неудача с тестом Ван Стипхоута не обескураживает. Он и в дальнейшем добросовестно продолжает исполнять обязанности заводского психолога.

— А как там наша хроника? — спрашивает время от времени товарищ Пандулова, когда Ван Стипхоут наведывается в редакцию.

— Хроника? Ах да, хро-о-оника! — восклицает Ван Стипхоут и улыбается с видом замороченного делами сотрудника. — Наблюдаем, записываем!

И товарищ Пандулова глядит на Ван Стипхоута с недоверием и сомнением. Конечно, это незаурядный человек, но ведь и феномены бывают разные. То, что Ван Стипхоут одолевает два дела сразу, в конце-то концов, у нее, как у главного редактора-председателя-заведующей, не вызывает особого удивления.

— А материал у вас есть?

— Материа-а-ал собира-а-а-ется, — привирает Ван Стипхоут. Он еще и не думал приступать к делу.

— Сходите в деревню, ознакомьтесь с деревенской хроникой. Там немало и о заводе найдется, правда лишь до начала прошлого года, потом товарищ, который писал деревенскую хронику, женился, начал строиться и работу над хроникой забросил.

— Это что-то уму-у-у непостижимое! — восклицает Ван Стипхоут. Но затем, из опасения, что сболтнул лишнее, хотя опасение это излишне, молвит: — Я о ней знаю.

Жилье Ван Стипхоут получает в том же общежитии, что и Рене. Завхоз поселяет его даже в той же квартире, в соседней комнате, вместе с новым инженером, низеньким заикающимся человечком по имени Годковицкий.

— А хотите, поменяйтесь с Тршиской, — советует завхоз.

Но с инженером Годковицким в первый же день — он в общежитии еще, верно, и часа не пробыл — приключилась такая история: он чистил ботинки в общей передней, а тут из своей комнаты вылетел Тршиска и выставил его на лестницу! С тех самых пор между ними неприязнь, Рене, зная о ней, чувствует, что переход Годковицкого к Тршиске или Тршиски к Годковицкому — дело нешуточное, надо подойти к нему деликатно, а то и вовсе повременить. В общем-то, Рене с Ван Стипхоутом, разве что за вычетом ночных часов, и так неразлучны. Вместе на работу, вместе с работы, и многие, даже не знающие их имени, уже издали улыбкой привечают вышагивающую по улице шапку-ушанку, а рядом с ней — французский берет. Обеденным перерывом друзья не пользуются — Ван Стипхоут убедил Рене в том, в чем тот уже давно не сомневается: заводская кухня ни к черту не годится. В 14.10 они уходят с завода, по дороге домой покупают консервы, всегда одни и те же — китайскую свинину за 9.20. Рене, открывая их, сразу же чуть отъедает.

— Нечистая работа! — возглашает Ван Стипхоут, поймав Рене на месте преступления, но, если Рене не видит, тоже отъедает малость, а уж потом начинает что-то варганить. — Спокойно, царь, учись, учись! В армии я был поваром!

Рене, конечно, трудно в это поверить. В армии Ван Стипхоут был всего лишь недели две, потом получил белый билет. Однако приготовленные им консервы вполне съедобны; перемешанное с двумя яйцами мясо они едят из одной кастрюли, одной ложкой по очереди: раз один, раз — другой, им обоим это противно, но что поделаешь, коль у них нет больше ни кастрюль, ни ложек.

На заводе Ван Стипхоут занят меньше, чем Рене, — ведь никто никакого дела ему не поручает, каждый лишь с любопытством ждет, на чем же Ван Стипхоут остановит свой выбор. А Ван Стипхоут, в общем-то, ни на чем его не останавливает, предпочитая целыми днями разговаривать с разным народом — а в конце-то концов, чем занимаются психологи? Беседуют. Чаще всего Ван Стипхоут отправляется побеседовать в редакцию, к Рене. У Рене меньше свободного времени, чем у Ван Стипхоута, друг-психолог частенько отрывает его от работы, которая должна быть готова к сроку, и товарищ Пандулова нет-нет да и обронит:

— Ван Стипхоут только мешает вам.

Но Рене любит, когда Ван Стипхоут мешает ему, и обычно ждет его с нетерпением.

И особенно тогда ждет, когда предстоит идти за материалом в цех. Рене до сих пор мало что смыслит в телевизионных делах — в производственных условиях он чувствует себя по-прежнему неуверенно. А Ван Стипхоуту вроде бы все нипочем — рядом с ним ты и сам молодец! Придут они, к примеру, в цех ВЧ-блоков — Рене до сих пор не знает, что такое ВЧ-блоки, Ван Стипхоут и подавно не знает, но вида не показывает. Он психолог.

— Какие у вас проблемы, товарищ? — спрашивает психолог мастера, входя в цех, — нынче здесь один Райнога.

— Мы хотели бы осветить в заводской газете проблемы вашего цеха, — быстро вставляет и Рене.

— Ну, есть проблемы, проблемы можно найти, — говорит Райнога. — Простои, к примеру.

Издалека доносится мягкий шорох — тридцать женщин в цеху хихикают.

— Простои, так-так, — поддакивает Ван Стипхоут, догадываясь, что такое простои.

Райнога: — Не хватает держателей. Нам должны поставлять ежедневно 3000 штук, а мы их и в глаза не видим.