Чехов без глянца

«Здравствуй, милая Маша! Все собираюсь написать тебе и никак не соберусь, много всяких дел, и, конеч­но, мелких. О том, что я женился, ты уже знаешь. Ду­маю, что сей мой поступок нисколько не изменит моей жизни и той обстановки, в какой я до сих пор пребывал. Мать, наверное, говорит уже Бог знает что, но скажи ей, что перемен не будет решительно никаких, все останется по-старому. Буду жить так, как жил до сих пор, и мать тоже; и к тебе у меня оста­нутся отношения неизменно теплыми и хорошими, какими были до сих пор...».

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:

Кумыс сначала пришелся по вкусу Антону Павлови­чу, но вскоре надоел, и, не выдержав шести недель, мы отправились в Ялту через Самару, по Волге до Царицына и на Новороссийск. До 20 августа мы пробыли в Ялте. Затем мне надо было возвращать­ся в Москву: возобновлялась театральная работа.

Борис Александрович Лазаревский:

Женитьба Чехова испугала его родных. Были сча- 454 стливы его счастьем и мать, и сестра, и братья,

но ясно было также видно, как в семью закралась и ревность. Случались на этой почве и слезы, и тя­гостное молчание.

— Был Антоша наш, а теперь не наш... Однако с течением времени чувства эти улеглись, да и благодаря болезни Чехов не оторвался окон­чательно от Ялты, где жили его мать и сестра.

Ольга Леонардовна Книппер-Чехова:

Так и потекла жизнь — урывками, с учащенной пе­репиской в периоды разлуки.

Исаак Наумович Альтшуллер:

Когда я за границей из «Русских ведомостей» узнал об их браке, я вспомнил почему-то, как в приезд Ольги Леонардовны в чеховский дом весной 1900 го­да я однажды увидел такую группу: она с Марией Павловной наверху лестницы, а внизу Антон Пав­лович. Она в белом платье, радостная, сияющая здоровьем и счастьем, в начале блестящей карье­ры, первая актриса Художественного театра, в цен­тре внимания не одной Москвы, с громадными воз­можностями и надеждами в будущем, он — осунув­шийся, худой, пожелтевший, быстро стареющий, безнадежно больной. И когда они, повенчавшись, связали свою жизнь, то фатальные последствия не могли заставить себя ждать. Она должна была оста­ваться в Москве, — он без риска и вредных послед­ствий для здоровья не мог покидать своей «теплой Сибири». И зная Чехова, нетрудно было вперед сказать, чем это кончится.

Дружба с Львом Толстым

Петр Алексеевич Сергеенко: