Чехов. Книга 10. Грехи отцов

— Сейчас с этим стало строже, — возразила Софья Яковлевна. — Это во время смуты не было нужды заполнять бумаги и согласовывать всяческие… вещи по устранению неугодных.

— Да-а, были времена… — Бухгалтер лукаво улыбнулась и посмотрела на меня. — Наверно, мне стоит привыкать называть княжича на «вы».

— Бросьте, — отмахнулся я. — Думаю, мы можем пренебречь условностями, учитывая обстоятельства нашего знакомства. Я уже привык к тому, что вы относитесь ко мне как тетушка.

Мы повернулись к княгине, чтобы услышать ее мнение. Бабушка кивнула и произнесла:

— Будет уместно, если окружающие решат, что вы имеете отношение к нашей семье. И обращение к Павлу лишний раз будет доказывать, что вы не случайный человек в доме. Что до внешнего сходства с почившей госпожой Виноградовой, то думаю, мало кто сейчас помнит, как выглядела Любовь Федоровна. На старых снимках и видео вы в макияже. Причем, довольно тяжелом.

— Тогда была такая мода, — смутилась Виноградова. — Да и выходить в люди без краски на лице для дамы моего круга было неприлично. Общество могло решить, что я больна. Или пьяна. Потому стрелки на веках, темные тени и яркая помада были признаком того, что женщина ценит себя.

— Сейчас принят более спокойный внешний вид, — согласилась бабушка. — И это нам только на пользу. Никому и в голову не придет сравнивать вас с роковой женщиной из Смутного времени. С небольшими изменениями внешности и новой прической, ваше едва уловимое сходство и вовсе сойдет на нет.

Любовь Федоровна привычным движением тронула лоб и тут же отдернула пальцы.

— Все в порядке, — вежливо откашлялся лекарь. — За то время, пока вы приходили в себя, я поработал с раной, чтобы она была не так заметна. Однако небольшая отметина на коже осталась. С ней вряд ли получится что-то сделать.

Женщина улыбнулась:

— Спасибо, — смущенно произнесла она. — Вы сотворили невозможное. Пожалуй, я должна начислить вам премию из собственных средств.

Лаврентий всплеснул руками.

— Не стоит… — поспешно заверил он, но Любовь Фёдоровна его перебила.

— Стоит! — весомо заявила она. — Поверьте опытному бухгалтеру. Есть не так много вещей, за которые на самом деле надо платить. Можно сэкономить на питье и транспорте, не грех отказать себе в походе в ресторан… Но, по моему личному убеждению, каждый должен щедро платить лекарю! А уж тому, кто вернул меня с иного света — хотя мог бы не усердствовать — я должна отплатить добром.

— Судя по вашей эмали, вы не экономили на зубном, — ляпнул лекарь, но тут же смутился. — Простите…

— Вы можете говорить со мной прямо, юноша. Я совершенно точно не смогу обидеться на вашу искренность.

— Лучшей наградой для меня будет возможность продолжать следить за вашим состоянием. И написать однажды труд, в котором я изложу свои наблюдения. Конечно, при жизни я вряд ли получу признание, но хочется верить, что однажды кому-то помогут мои записи.

— Значит, так и поступим, — согласилась Любовь Федоровна. — Но премию вам я все же выплачу. И не приму отказа!

Я удивленно покосился на бухгалтера, но она выглядела совершенно спокойной, говоря о предстоящих тратах. Видимо все же возвращение с того света сказалось на ней благотворно. Хотя мне все же казалось, что на лице новоявленной Яблоковой время от времени появлялось странное выражение боли.

***

Любовь Федоровна довольно спокойно приняла новость о том, что теперь она официально будет носить другое имя. При этом заметила, что сама выбрала его для оформления счетов в банке.

— Мне показалось, что будет забавным оставить все свое имущество несуществующему человеку с похожим именем и фруктовой фамилией, — пояснила она. — Было бы славно получить теперь документы на это имя. Потому что живой они могут мне пригодиться.

— Все уже сделано, — ответил я и осторожно положил ладонь на плечо женщины.

Вздрогнув, она подняла на меня потемневшие глаза.

— Спасибо, Паша… — Голос у нее был какой-то сдавленный. — Не передать словами, как я благодарна судьбе, что она свела меня именно с тобой. А потом и со всеми вами.

Она оглянулась, обводя взглядом всех присутствующих. Но от меня не укрылось, с каким облегчением она выдохнула, когда я убрал руку с ее плеча.

Поужинали мы тем, что осталось на кухне. Любовь Федоровна отказалась от всего, кроме кусочка хлеба, который она сначала долго держала, недоверчиво посматривая на него, а потом осторожно положила в рот. Я решил не смущать ее своим вниманием и отвернулся, чтобы не видеть, как женщина ест.

— Значит, завтра обязательно откушаете супчик, который мы для вас сварили, — предположила Иришка. — Вы только скажите, чего изволите, и я все для вас приготовлю!

Вместо ответа Виноградова послала девушке благодарную улыбку.

Довольно быстро мы решили разойтись по комнатам. Бабушка вызвалась остаться рядом с соседкой, пока та не заснет.

— Не стоит, Софья Яковлевна, — мягко отказалась Любовь Федоровна. — Если вам будет спокойно, то можете оставить кого-то из призраков присматривать за мной.