Чехов. Книга 10. Грехи отцов

— Для воскрешения необходимо что-то жутко красивое, — смущенно продолжила женщина.

Чехов щелкнул пальцами, и вокруг Виноградовой образовался огненный кокон, который почти сразу принял форму длинного закрытого платья.

— А вы опасный человек, Филипп Петрович, — пробормотала женщина и осторожно поправила пламенный рукав, который, очевидно, ее не обжигал.

— Простите, — смущенно ответил князь и, наконец, догадался убрать защитный купол, которым он надежно закрыл нас.

Арина Родионовна тотчас оказалась у шкафа и вынула из него что-то напоминающее халат. Иришка распахнула окно, впустив в комнату свежий воздух.

— Мальчики, оставьте нас, пожалуйста! — требовательно произнесла Софья Яковлевна. — Нам надо помочь любезной Любовь Федоровне привести себя в порядок. Я уверена, мы сможем обойтись без вашей помощи.

Я покосился на Филиппа Петровича, который смотрел куда угодно, но только не на проснувшуюся женщину.

Мы покинули комнату без повторной просьбы.

— А вы отчаянный человек, мастер Чехов! — заметил Морозов, как только мы оказались в гостиной. И тут же с интересом уточнил: — У нее тяжелая рука?

— Как свинец, — признался Чехов, криво усмехнувшись. — Кто бы мог поверить, что она долгие годы проспала в том ящике почти мертвая. И ведь ударила даже без замаха, а у меня перед глазами звезды вспыхнули. А потом так ухватила…

Князь распахнул рубашку, и стало заметно, что кожа у него на груди покраснела, словно к ней приложили что-то горячее. На щеке также разливался синяк.

— Лекарь влил в нее много сил, — напомнил я. — Жаль, что он уехал в храм — сейчас нам бы не помешала помощь Лаврентия Лавовича.

— Брось! — отмахнулся отец. — Огонь для меня не страшен, хотя обжечь меня у твоей соседки все же получилось… Удивительно. Я слышал, конечно, что она при жизни была сильной, но чтобы настолько…

— В момент смерти она получила ранг легенды, — поделился я.

— Значит, при желании она вполне могла бы спалить вас до костей, — хмыкнул Морозов.

— Думаете? — уточнил отец

— Вам очень сильно повезло, — ответил глава кустодиев. — Вы поцеловали ее спящую, в постели, без разрешения! И остались живы.

— Я хотел проверить температуру, и… — начал было отец.

Но Морозов его перебил:

— В истории Империи задокументирован один случай воскрешения. И это был Высший. Кто знает, как мог бы повести себя человек, который много лет пробыл в… посмертии? К тому же я точно знаю, что при жизни госпожа Виноградова никому не позволяла подобных вольностей. Несмотря на ее репутацию распущенной женщины, она была очень разборчива.

Отец что-то пробормотал и спросил уже у меня:

— У тебя найдется что-нибудь горячительное?

Я удивленно поднял бровь:

— Второй раз за день? Так и спиться недолго.

Он закатил глаза, но все же согласно кивнул:

— Тогда может чай? В этом ты мне не откажешь?

— Я заварю, — подал голос Питерский, который до этого момента тихонько стоял у лестницы. Выглядел парень встревоженным.

— Все хорошо? — спросил я, когда помощник проходил мимо.

— Попросите свою бабушку остаться, — предложил Фома. — И Арину Родионовну. Потому как нашей женщине может понадобиться помощь. А входить в комнату, когда она уже не мертвая — как-то неприлично.

— К мертвой было проще, — согласился я. — Не беспокойся об этом. Мы устроим все как положено. Комнат у нас хватает. Потеснимся немного ради общего блага.

Внезапно из хозяйской спальни раздался грохот и сдавленные ругательства. И все собравшиеся в гостиной замерли.

— Все в порядке? — настороженно уточнил я, подойдя к двери.

Створка приоткрылась, и из комнаты выглянула Арина Родионовна.

— Наша Людмила Федоровна забыла, что больше не может проходить сквозь стены, — пояснила она. — Но мы со всем справимся.

Мужским коллективом мы вошли на кухню, где я рассеянно принялся убирать посуду со стола. Отец подошел к окну и поинтересовался:

— Но хоть покурить-то можно? Или и это под запретом?

— Не полезно это, — ответил я больше из вредности. Но все же протянул князю пепельницу, которую Любовь Федоровна хранила под плитой.

— Да я знаю… — вздохнул князь. — Никак не могу до конца избавиться от этой дурной привычки. Хотя дома стараюсь не курить вовсе…

Он замолчал, словно смутившись этой темы.

— Маргарита Ивановна знает, что вы задерживаетесь? — дипломатично уточнил Александр Васильевич. — Не стоит заставлять ее беспокоиться в ее положении.

— Маргарита отправилась в храм святой Катерины, чтобы остаться там на какое-то время, — с грустью сообщил отец. — Беременность протекает тяжело. У нас дома дежурят сразу несколько лекарей. И по странному стечению обстоятельств, в моем присутствии приступы тошноты у супруги становятся просто невыносимыми. Последние несколько дней я ночевал в зимнем саду, чтобы ненароком не ухудшить ее состояние.

— Что говорят лекари? — обеспокоенно спросил я.

— Оказывается токсикоз бывает не только у простолюдинок, — ответил отец. — Вероятно, все дело в том, что у ребенка неродственная матери сила.

Последнее предложение мужчина произнес почти шепотом.