Чехов. Книга 10. Грехи отцов

— Сидят и сплетничают тут… — Потом она поморщилась и добавила: — Еще и курят. Надымили.

Затем она быстро подошла к нам и тихонько приказала:

— Не вздумайте пялиться. Ей сейчас все кажется непривычным.

В гостиную вышла Нечаева и ободряюще улыбнулась нам. А следом из комнаты неуверенно шагнула Виноградова. Она облачилась в светло-голубое платье, которое было ей слегка велико. Женщина казалась хрупкой, почти призрачной, но я отчетливо видел, что она настоящая.

— Какая вы сегодня красивая! — вдруг без всякого стеснения выдал Фома и вышел навстречу соседке. — Я так ждал, когда вы проснетесь. И даже журналы вам читал. И…

— Фомушка, ты правда считаешь, что мне это все идет? — смущенно уточнила Любовь Федоровна.

— Очень идет! — ответил парень и, подойдя к ней ближе, наклонился, чтобы убрать с носка ее туфельки лепесток цветка.

— Спасибо, — мягко поблагодарила женщина и оглядела нас блестящими глазами. — Я немного похудела. И все вещи давно вышли из моды… Но это ведь совсем неважно, правда?

— Конечно, — поддержал я.

Хозяйка дома осторожно прошла по комнате и выглянула в окно. На ее лицо упали солнечные лучи закатного солнца.

— Тепло, — прошептала женщина, жмурясь на свет. — Как же мне этого не хватало.

— Мы наверно вас оставим, девочки, — предложил Морозов. — Чтобы не смущать своим вниманием. Полагаю, что вы захотите побыть без лишних глаз и ушей.

— Точно! — быстро согласился с кустодием Шуйский. — Мне тоже пора. Я весь день не был дома. Там наверно…

— Собаки не кормлены, — подсказал Филипп Петрович и коротко поклонился. — Простите, что побеспокоили.

— Мне жаль, что я вас ударила, — ответила Виноградова, глядя куда-то мимо всех нас. — Здесь все такое знакомое, но в то же время отчего-то странным образом чужое.

Она отвернулась и вновь уставилась в окно, словно забыв обо всем.

Отец, Морозов и Шуйский спустились по лестнице, и мы с бабушкой проводили их до самого порога.

— Она отвыкла от жизни, — пояснила Софья Яковлевна. — Быть призраком — не самое приятное состояние. Но она пробыла в посмертии очень долго.

— Она опасна? — уточнил Дмитрий Васильевич.

— Поверьте, она быстро вспомнит, что значит жить, — заговорил кустодий. — Ей понадобится не так много времени, чтобы прийти в себя. Но постарайтесь дать ей немного пространства. Не давите и не требуйте внимания.

— А вы ступайте по домам, — велела бабушка и потрепала супруга по щеке. — Вам надо отдохнуть.

Она посмотрела на сына и нахмурилась:

— У тебя все в порядке?

— Лаврентий Лавович меня подлечил.

— Я не про это, — отмахнулась женщина. — Ты выглядишь усталым. Как Маргарита Ивановна? С ней все в порядке?

— Все хорошо, — отмахнулся Филипп Петрович и демонстративно зевнул. — Нам пора.

Я дождался, пока все выйдут, и закрыл дверь. Бабушка тревожно оглянулась.

— Ты все же переживаешь, — отметил я.

— Конечно, — согласилась княгиня. — Для тебя эта женщина стала почти родной. Я знаю, что ты привязался к ней не как к призраку, а как к живому человеку. Мне стоило понять, что она не простой дух. Но я оказалась слишком беспечной.

— Ты не могла предположить подобное развитие событий, — я улыбнулся. — И я рад, что все сложилось именно так. Ведь ты вполне могла посчитать Виноградову опасной и поступила бы с ней, как истинный некромант.

— Да, я бы ее развоплотила, — спокойно признала Софья Яковлевна. — Это было бы логично.

— Значит, я прав. И все, что произошло — к лучшему.

Мы поднялись на второй этаж. Виноградова пододвинула к окну кресло и расположилась так, чтобы ее лицо обдувал ветерок. Она щурилась на заходящее солнце и казалась совершенно спокойной. Иришка принесла ей чай, поставила чашку рядом на столик.

— Осторожнее, он горячий, — предупредила Нечаева за секунду до того, как Виноградова сделала глоток.

Женщина почти сразу выплюнула его на пол и обескураженно уставилась на чашку.

— Горячий… — повторила она и уронила посуду.

Потом закрыла лицо ладонями и затряслась. Я шагнул было к ней, но бабушка остановила меня, взяв за плечо.

— Оставьте нас одних. Ни одна женщина не захочет, чтобы наши настоящие слезы видели мужчины.

Я растерянно смотрел, как Арина обнимает бывшего призрака. Как бабушка садится на подлокотник кресла и похлопывает Виноградову по спине. Рядом появился один из котов Евсеева, который требовательно мяукнул и тут же оказался на коленях у Любови Федоровны.

— Женщина… — пробормотал Фома, направляясь на кухню.

— Это да, — тихо согласился я, шагая за ним.

— А где мы все будем спать? — обеспокоенно спросил Лаврентий Лавович. И добавил: — Я ужасно храплю…

Глава 25 Ночные бдения

Мы вернулись в гостиную, где нашли наших женщин — они сидели за столом и обсуждали новости. Арина Родионовна рассказывала о случившемся в Яблоневом саду: о том, как ловко Морозов обвел вокруг пальца Свиридову.

— Бедная девушка, — усмехнулась соседка. — Она просто не знала, с кем связывается. Полагаю, что она легко отделалась. Александр Васильевич в былые годы мог просто снести ей голову за подобные выходки, а потом намекнуть, что судейская дочь пыталась угрожать Имперской семье. Никто бы даже и не пикнул.