Чехов. Книга 10. Грехи отцов

Он выпустил в окно клуб сизого дыма. Я смотрел на прямую спину князя и понимал, насколько сложно ему было сделать это признание. Но все же спросил:

— Ты думаешь, она носит в себе некроманта?

— Есть такая вероятность, — не стал спорить отец. — Твоя мать тоже страдала, когда была беременна тобой. Но то, что твориться с Маргаритой — намного хуже… Она пожелала побыть какое-то время при храме.

— Тебе стоит быть рядом…

— Я знаю, — кивнул он. — Но при женском храме нет возможности встретиться с гостьей. Именно для такого уединения женщины и едут туда. Мне сложно винить Маргариту Ивановну, ей приходится нелегко. И если уединение хоть немного сможет ей помочь, то я смирюсь. Я уже снял неподалеку от храма номер в гостинице. И сегодня я видел, как жена вместе с настоятельницей прогуливается по саду. Она казалась спокойной. По телефону призналась, что даже смогла выспаться этой ночью.

— А вы, Филипп Петрович? — осторожно уточнил Морозов. — Выглядите вы неважно.

Чехов обернулся к нам.

— Я вдруг понял, что уже немолод, — усмехнулся он. — Сегодня мне показалось, что на моих плечах лежит гора. Но это всего лишь временные трудности. Мы все это преодолеем. Я и Маргарита. Я смогу стать хорошим отцом. Не зря судьба дала мне второй шанс.

Я смотрел в смурное лицо князя и думал, что счастье должно выглядеть иначе.

— А давайте сегодня вы переночуете в моем доме, — предложил кустодий. — Думаю, Софочка решит остаться здесь, чтобы помочь в случае чего. А мне не хочется возвращаться в ее дом одному. Но меньше этого хочется ехать в свое холостяцкое жилище без компании. Недавно я понял, что мне нравится, когда от постели пахнет лавандой, а носки не царапают паркет, однако порой хочется просто посидеть у камина, где можно курить и не беспокоиться, что призраки доложат обо всем жене…

Я усмехнулся, оценив хитрость старика. Тот не производил впечатление неухоженного человека. Наоборот, он выглядел очень опрятным даже при первой встрече, когда еще не жил под крылом княгини Чеховой.

— Если вы умеете играть в шахматы, то я с радостью составлю вам компанию, — отозвался Филипп Петрович.

— И мы позволим себе немного настойки перед сном, — хитро продолжил Морозов. — Я добавляю ее в ягодный чай, чтобы убрать горечь. И после нее сон выходит крепким, без мутных сновидений.

— Было бы славно, — согласился отец.

— И стоит ли ночевать в гостинице, если в храм вы сможете приехать сразу, как вам позвонит супруга? — продолжил Александр Васильевич. — От вас будет мало толку, если вы станете жить в подобном месте. Вашей жене нужен крепкий муж, а не усталый и нервный. И да, пить каждый день — это скверно. Никому такое еще не приносило пользы.

— Вы говорите прямо как моя матушка, — хмыкнул князь. — И не вздумайте ей рассказывать обо всем! Иначе она начнет переживать и, конечно же, решит, что может что-то исправить…

— Она такая, — кивнул я.

— Значит, незачем посвящать Софочку в подробности, — заключил Морозов.

Я насторожился, услышав, как хлопнула входная дверь. Вскоре по лестнице поднялся лекарь, который при виде нас остановился и испуганно икнул:

— Что с ней?

— Все нормально, — поспешил я успокоить парня. — Она сейчас в женской компании приводит себя в порядок и подбирает одежду.

— О-о-о! — протянул Лаврентий Лавович и вздрогнул, когда позади появился Шуйский.

— До чего же неспокойного пассажира вы мне подсунули, Павел Филиппович, — сообщил он, пройдя на кухню.

— Что приключилось? — уточнил я.

— Он ни в какую не хотел оставаться в монастыре! Во что бы то ни стало решил вернуться именно сегодня, потому как без него тут якобы не справятся…

— Вполне возможно, что так и есть, — заявил лекарь, входя на кухню.

При виде Морозова он оробел и остановился у стены.

— Полно вам, юноша, — подбодрил его старик. — Неужто вы меня опасаетесь? Мы же с вами не чужие люди, раз вы теперь служите семье.

— Служу, — торопливо выпалил парень, а потом посмотрел на старшего Чехова и нахмурился. — А что это у вас, князь?

Оставалось лишь подивиться тому, каким уверенным он стал, когда подошел к пострадавшему.

— Позвольте вам помочь, — твердо сказал Лаврентий Лавович.

— Не стоит беспокоиться, — начал было Филипп Петрович. — Это всего лишь…

Но Лаврентий уже призвал тотем, который вырос за его спиной и развернул белые крылья. Сейчас он смотрелся куда более привлекательно. Пропали серые перья и измученный взгляд, ангел вновь казался молодым и полным сил. Лекарь взмахнул руками, и на лице Филиппа Петровича не осталось и следа от пощечины.

— А что у вас на груди? — обеспокоился парень.

— Ожог, — просто ответил Чехов.

— Вы ведь огневик. Такого не должно быть…

— Любовь Федоровна приложила к этому свою руку, — пояснил Морозов.

— Людмила Федоровна, — привычно поправил его лекарь, а потом вдруг осознал, кому решил возразить, и побледнел. — Простите…

— Вы правы. Надо привыкать называть ее этим новым именем, — согласился Александр Васильевич.

Дверь в комнату Виноградовой открылась, и на пороге показалась бабушка. Она вышла наружу и громко, чтобы все слышали, произнесла: