Чехов книга 8. Темный всадник

Мы направились к машине. И у открытой двери “Волги” услышали странный звук, который очень напоминал рычание. Могучее и громкое. Мне даже подумалось, что в салон забралось дикое животное, которое пожирает несчастную девушку. Однако все оказалось куда проще. Марфучечка лежала на спине на заднем сиденье и храпела. И оставалось только диву даваться, как у нее получалось извлекать из груди такой мощный звук. Зимин даже осенил себя знаком Искупителя, прежде чем шепотом спросить у меня:

- Может, того, поехали дальше?

Я хотел было ему ответить, но не успел. Потому как коротко хрюкнув, Марфушечка резко села. Она обвела нас мутными ото сна глазами, а потом икнула. И стало ясно, что девица безобразно пьяна.

- То есть, себя она заправить додумалась, - покачал головой кустодий и толкнул носком ботинка пустую бутылку из-под крепкого напитка, которая валялась рядом с колесом, оброненная водительницей. – Видимо, в машине было только это.

Меж тем Синькова рассеянно пригладила сбившиеся волосы, поправила подол платья и обратилась к кому-то из нас:

- Я требую, чтобы вы сопроводили меня… ик…

- Куда? – осведомился я.

- К емператору, есстессно, - она выпятила нижнюю губу, став похожей на куклу, которых обычно таскают с собой детишки. Причем куклу эту до того долго полоскали в корыте с водой, отчего ее волосы сбились, а макияж потек.

- И зачем вам император, позвольте поинтересоваться? – Зимин отошел на шаг назад, очевидно, задыхаясь от плотного аромата перегара.

- Для защиты, ясно дело, - девушка попыталась выползти из салона, заелозив на сиденье, но быстро сдалась и осталась на месте. – Моего папеньку ироды проклятые, гнилозубые простолюдины подняли на вилы. И меня собрались порешить. Но я сумела вырваться из их грязных рук и подалась в бега.

- То есть…

- Я пострадала от этого… самого… произвола! - неожиданно взвизгнула девица и ударила кулачком себя по колену. Тут же ойкнула и обиженно насупилась.

- А почему сразу к императору? – терпеливо уточнил Стас.

- Потому что он должен позаботиться о сироте сваво слуги. Мой папенька получил титул за верную службу. А значит человек достойный. Я же евойная дочь. Единственная и родная кровь. И раз маво папеньку жизни лишили, то емператор должон обо мне побеспокоиться. Дать мне тоже чего-нибудь, чтобы я стала ровней… - она замолкла и скривила губы, словно собиралась заплакать.

- Погодите-ка, - внезапно догадался я. – Олег Олегович не может передавать титул по наследству, верно?

Марфушечка нахмурилась, словно бы вспоминая. А затем ответила:

- В семье должен быть один благородный. Так в его бумагах записано. Ежели я вышла бы замуж, то мне не был положен титул. А так как папеньку того… - она провела пальцем по горлу, - то я могу требовать его титул себе.

Зимин усмехнулся:

- Это немного не так работает, - ответил он.

- А это не тебе решать, - зло процедила девица, обратив на него взгляд. – Я слышала, что ты сказал, что сиротскую фамилию носил. И не тебе на меня рот открывать.

- Лихо, - оценил Стас. – Ваша правда, Марфушечка. Я не родился на батистовых простынях. Но леща за такие слова отвесить право имею. И совесть меня от этого поступка мучить не станет.

Девушка икнула от неожиданности и взглянула на меня в поисках поддержки. Но я только развел руками:

- Вы оскорбили княжеского сына, моего названного дядю. И не стоит ждать от меня защиты. Как вы правильно сказали, титула у вас нет. А значит, мы имеем право наказать вас как простолюдинку, которая пожелала нанести обиду благородному человеку.

- Я не простолюдинка, - пискнула она и принялась растирать ладони.

Между ними проскользнули искорки силы, и я тотчас щелкнул пальцами, чтобы призвать тотем. Не хватало еще пострадать от случайного всплеска силы этой пьяной девицы. Алкоголь был способен как усилить, так и ослабить одаренного. В таком состоянии с нее станется взорвать машину, к примеру. На удачу Синьковой, опьянение сыграло с ней дурную шутку. Девушка внезапно побледнела и выпучила глаза.

Зимин среагировал быстрее. Стас призвал тотемы, а затем отодвинул меня в сторону, схватил несчастную за воротник платья и выволок из салона наружу, чтобы нагнуть над травой. Почти тотчас создал под ней сугроб снега.

Девушка выплюнула нерастовренное внутри нее горячительное и закашлялась.

- Идемте, - сказал мне мужчина, направляясь к нашей машине. – Незачем наблюдать это безобразие.

Я обеспокоенно оглянулся на несчастную и робко уточнил:

- Мы же не бросим ее здесь?

- Как бы мне этого ни хотелось, но оставлять ее здесь нельзя, - с неохотой согласился кустодий. - Думается мне, что ночью здесь могут бродить волки. А эта дурочка до наступления темноты не дойдет до города при всем желании.

- Вы добрый человек, - отметил я.

- И в этом виноваты вы, Павел Филиппович, - фыркнул кустодий. – Вы на меня плохо влияете.

- Пусть так, - я улыбнулся и бросил косой взгляд на Марфушечку, которая растирала лицо пригоршней снега. – У вас есть опыт обращения с такими девушками?

- Просто опыт, - тяжело вздохнул он.

- Отвезем ее в деревню Двушкина? – уточнил я.