Чехов. книга 9. Старое зеркало

Она отвернулась, пряча взгляд, и я задумался, насколько тяжело ей давалось все эти годы пребывать рядом со своим телом в подвале дома. Тем более, когда тело находилось в таком нетленном состоянии. Наверняка Виноградова забаррикадировала дверь в комнату, но озаботилась вентиляцией, рабочей проводкой. И время от времени она открывала дверь, чтобы добавить одно из тел, которыми пополнились ниши.

— Я могу вынести свой ящик, — тихо прошелестела женщина.

— Мы сами, — вдруг твердо заявил отец и посмотрел на Фому. — Думаю, что вдвоем мы сможем вынести его наверх.

Виноградова собиралась возразить, но Питерский взглянул на нее со своей обычной простотой и попросил:

— Вы ждите нас у лестницы, Любовь Федоровна. Так будет правильно. И поговорите с нашей Нечаевой. Она ведь и впрямь может испугаться. А у вас лучше других получится с ней поговорить.

— Это потому что я женщина? И вы считаете меня слабой? — напряженно осведомилась призрачная дама.

— Потому что вы мудрая, — возразил Фома.

— Некоторые вещи должны делать мужчины, — добавил бывший начальник охранки. — Позвольте нам помочь вам. Или вы разрешите нам считать слабыми самих себя?

Никогда не замечал за князем Чеховым такой деликатности. Как и мягкого тона голоса, которым он говорил в Виноградовой.

Женщина замерцала, на какое-то время став совершенно прозрачной. А потом она судорожно кивнула и совсем по-человечески пошла прочь, опустив плечи. Ее ладонь коснулась крышки стеклянного гроба. И мне показалось, что пальцы не смогли пройти сквозь преграду.

Как только она вышла прочь, Морозов тихо сказал:

— Она всегда была сильной. Именно поэтому кольцо признало ее.

— Крышку не снимать? — спросил Фома.

— Пока оставьте все как есть, — потребовал кустодий. — Вещь эта далеко не хрупкая, но и не тяжелая. Вы вполне сможете справиться с ее весом.

Мне показалось, что он просто хочет занять работой моего отца и слугу.

— А вас, Павел Филиппович, я попрошу остаться, — мягко произнес он, когда я решил придержать дверь.

Питерский и старший Чехов взяли ящик с двух сторон и приподняли его с небольшого пьедестала. Я заметил, как они нарушили рисунок, нанесенный на бетон мелом.

Спустя минуту мы остались с Морозовым в комнате, полной тел.

Александр Васильевич тяжело вздохнул и захрустел костяшками пальцев. А затем обернулся ко мне:

— Вам удалось узнать что-нибудь про таинственного некроманта, который орудует в городе?

Я не был удивлен в осведомленности кустодия в происходящем. И потому решил ничего не скрывать.

— Вряд ли это некромант, — буднично ответил я. — Скорее, проклятый предмет, который подчинил волю держателя, и пользуется им для пожирания городских призраков. Думаю, одержимый делает это для того, чтобы поддерживать некое подобие жизни. Как Любовь Фёдоровна, которая сохранила нетленность, лежа в этом ящике.

Морозов кивнул:

— Опасная вещь, — произнёс он и повел ладонями. И застывшие в нишах тела окутали темные вихри. В комнате внезапно стало очень холодно. И я зябко поежился. Вихри ускорялись, окутывая тела. Сквозь темные всполохи мелькали желтоватые кости, которые словно истончались с каждым мгновением.

— Хороший материал, — довольно отметил Морозов. — С таким не придется долго работать.

Я не понимал, что имеет в виду глава кустодиев. Просто наблюдал, как бушуют в нишах вихри.

— Выходит, носитель проклятого предмета не из нашего мира? — совершенно спокойно уточнил Морозов, но я только покачал головой:

— Предмет, или тот, кто его создал, наверняка откуда-то прибыли в наш мир. Но носитель, скорее всего, отсюда. Думаю, он даже не понимает, что делает.

Морозов кивнул:

— Логично.

— Но мне нужно знать, как работают такие предметы, — прямо сказал я.

Глава кустодиев несколько мгновений помедлил с ответом. Но по его виду я понимал, что он знал правду. Просто решал, что можно мне сказать, а что стоит скрыть.

— Недавно я услышал историю одного кукольника, — продолжил я. — Карло, который мог при помощи какого-то темного ритуала перемещать душу человека в куклу.

Морозов покачал головой и бросил на меня проницательный взгляд:

— Это немного не то. Куклам Карло не нужно питание. Они сами по себе уже полноценные. Хотя и не прочь отведать человеческих страстей. Но они для одушевленных скорее как деликатес. А вот когда ты балансируешь на грани…

— Это как? — не понял я.

— Есть особые темные ритуалы, которые могут расщепить душу на несколько осколков, — ответил Морозов. — Каждый из них способен стать полноценным духом.

— Осколок станет целым? Как такое возможно?

— Все зависит от изначальной силы духа. У некоторых людей вся душонка бывает такой мелкой и незначительной, что призраки подобных человечков и после смерти ведут себя как мыши. Они мечутся и злятся, неспособные на осознание произошедшего. Вам ли не знать?

Мне пришлось кивнуть, вспомнив, что не раз доводилось видеть вполне «свежих» призраков, которые существовали лишь на инстинктах. Взять хотя бы женщину-управляющую в доме Нечаевой, которая раз за разом падает с лестницы. И при этом она совершает одно и то же действие, не замечая течение времени.