Чекистский невод

– Масштабные съемки, много действия, интрига… – частила творческая работница. – Вы только посмотрите, какой актерский состав: Ножкин, Фатюшин… Действие разворачивается на стыке Индийского и Тихого океанов, но для натурных съемок Михаил Иосифович выбрал Крым – здесь самые подходящие пейзажи. Вот увидите, товарищи, это будет самый оглушительный блокбастер в истории советского кино… Ну, это такое кино, которое посмотрят все кинозрители Советского Союза и других стран. Рабочее название картины: «Тихое плавание» – но оно, разумеется, изменится. Вы можете поприсутствовать, товарищи, только большая просьба не попадать в кадр…

– Мы уедем, – пообещал Кольцов. – Приносим извинения за доставленные неудобства. Но такая работа, вы должны понимать. Удачи вам, девушка, и творческих, как говорится, успехов.

Девица мило улыбалась, несколько раз обернулась. Угомонился режиссер, зашевелились героические десантники, заканчивая перекур. Вытер слезы умиления капитан Ковтун.

– Ну, что, товарищи, по коням? – объявил Кольцов. – В кино снялись, видами насладились, можно и за работу. Отставить смех, товарищ капитан.

Разворачивались долго и неуклюже. Съемочная группа задумчиво наблюдала за машиной. Постреливая выхлопом, уазик потащился в гору. Рыжеволосая девица помахала ладошкой. Она была ничего такая – если забыть про работу и прочие неодолимые преграды. Ковтун боролся с икотой, бормотал: ну, вот, прогнали, как шелудивых собак.

– А девица ничего, да, товарищ майор? – подал голос с «камчатки» Ивашов. – Бойкая такая, смешливая, хорошенькая… Ух, я бы с ней…

– Что бы ты с ней? – хмыкнул Ковтун. – Применил захват с опрокидыванием?

– Так, настроились на серьезный лад. – Михаил переключил рычаг на первую передачу – в гору двигатель еле тянул. Но все же выбрались.

Внизу опять что-то хлопало, взрывалось, геройствовали десантники и дымил бутафорский катер. «Кому что», – с каким-то неявным сожалением подумал Кольцов. Пришлось возвращаться до развилки – практически к поселку Стрижи. Он прибавил газ, чтобы проскочить раньше полупустого пассажирского автобуса. Транспортное средство было ведомственным, курсировало по маршруту Балаклава – Охранное – Стрижи – Объект‑220. Под стеклом у водителя ничего подобного, разумеется, не значилось. Автобус остался сзади. Июльский зной не замедлил ворваться в окна. За машиной тянулся шлейф пыли. Приближалась горная цепь, над которой величаво высилась гора Машная. Автобус отстал. Грунтовка петляла между компактными холмами, напоминающими курганы. Справа показались заброшенные строения. При строительстве в этой местности активно использовали ракушечник – видимо, самый дешевый строительный материал.

– Старый татарский поселок, – скупо объяснил Ковтун и предпочел не развивать тему.

Тема действительно не являлась предметом гордости советских властей. Весной 44-го года, после освобождения Крыма от немецких оккупантов, всех крымских татар депортировали – фактически за одну ночь. Большинство отправили в Узбекистан, отдельные группы – в Мордовию, Казахстан. Беспрецедентное решение принял Государственный комитет обороны, исполнял – НКВД. Ни с кем не разбирались, давали несколько минут на сборы, сажали в машины и увозили. Татарские поселения разом опустели. Формальное объяснение: татары сотрудничали с нацистами. Факты, конечно, были, с этим трудно спорить, но кто не сотрудничал? И русские, и украинцы. А сколько татар вступали в партизанские отряды, уходили в горы, боролись с немцами? Эти факты не учитывали, гребли под одну гребенку. В 67-м году Верховный Совет СССР скромно признал: имела место коллективная ответственность; факты сотрудничества татар с фашистским режимом были необоснованно отнесены ко всему татарскому населению Крыма. Но незаконными, а тем более преступными эти действия не признали. Татары в Крым почти не возвращались, разве что отдельные семьи, оседали в основном в городах…