Чекистский невод

Начинало смеркаться. Михаил курил на крыльце, размышлял, стоит ли дальше злоупотреблять гостеприимством. В кустах возился пожилой мужчина, стриг ветви. Выходит, услугами садовника все же пользовались. Он покосился на майора, но ничего не сказал. В открытую калитку вошел Журавлев, направился к курильщику. Но передумал, когда на улице просигналила машина, двинулся обратно. Через минуту он возник в компании подполковника Бердыша. Последний тащил охапку цветов и одет был явно не празднично. Из дома вышли Нина Георгиевна, Белецкий. Высунулся Константин, смущаясь, попросил сигарету. Карина осталась в доме, гремела посудой.

– Прошу прощения, Нина Георгиевна, дела, – рокотал густым басом начальник охраны. – Примите этот скромный букет и самые искренние пожелания по случаю памятного дня. Нужно ехать, возникли срочные дела. Еще раз поздравляю, дайте-ка свою щечку. А вы, Родион Львович, отвернитесь, что вы так смотрите?

– Ну, разве так можно, Даниил Федорович? – сокрушалась Нина. – Даже чаю не попьете?

– Увы, моя дорогая, увы… Петр Ильич с Людмилой Михайловной обещали подъехать, ждите, скоро будут…

Машина уехала. Вышел на улицу, посматривая на часы, майор Журавлев. На участок проникли двое – мужчина с женщиной средних лет.

– Парасюки нарисовались, хрен сотрешь, – проворчал курящий рядом Константин. Пояснил в ответ на вопросительный взгляд Михаила: – Соседи с той стороны. Постоянно подлизываются к Белецким… только я вам ничего не говорил, – спохватился специалист по снабжению. – Да нормальные они. Егор Иванович руководит технологами, Тамара Павловна – ведущий инженер по горному делу. Сами то ли из Чернигова, то ли из Житомира, вечно путаю…

Гостей встречали на крыльце. Нина Георгиевна обнималась с Тамарой Павловной, выслушивала пожелания. Глава семейства озадаченно поглядывал на незнакомого «человека в штатском» – у того на лбу было написано, где он работает. Кольцова представили – как специалиста по безопасности. Рукопожатие у мужчины было твердым, глаза смотрели внимательно. Вспомнился мужик в тельняшке и резиновых сапогах, блуждающий со шлангом по участку. Контраст между двумя картинками был налицо. Его супруга была невысокой, скромной, какой-то малозаметной, волосы предпочитала убирать под заколку, отчего лицо делалось предельно невыразительным. С легким пренебрежением посматривала на «дальнюю» соседку Карина Солнцева, но когда их взгляды пересеклись, Карина расплылась в ослепительной улыбке. Новые посетители были хорошо воспитаны, вели себя сдержанно. У них была мягкая «южная» речь с забавным «шо» и фрикативным «г».

– Проходим, товарищи, в дом, не стесняемся, ничего не боимся, – добродушно ворковал Белецкий. – Народ уже не голодный, поэтому вас никто не укусит… Михаил Андреевич, вы с нами?

– Пройдусь, с вашего позволения, Родион Львович. Здесь же есть проход на задний двор?

– Разумеется, только к обрыву не подходите, – предупредил Белецкий. – Все никак не соберусь ограждение врыть. А если честно, то не хочу, там такая красота, особенно по вечерам…

Люди исчезли в доме. Теплый вечер был в разгаре, благоухала крымская флора. В доме становилось веселее, завели Джо Дассена. Подошел майор Журавлев, попросил спички. Прикурил, вернул коробок. Можно было не спрашивать, почему у него не сложились отношения с Ниной. Кажется, Кольцов догадывался. Где еще кипеть амурным страстям, как не в закрытом обществе?

– Все в порядке, Павел Викторович?

– Как всегда. В этом болоте, Михаил Андреевич, ничего не меняется. Быстрее бы все закончилось, сдать жилище, уехать в родной Таганрог…

– Забыл, что вы не местный…

– Да боже упаси. Сотрудников для работы на объекте собирали по всей стране. Я работал в девятом отделе, был на хорошем счету. Особенно им понравилось, что я не женат, вернее… уже не женат.