Чекистский невод

Наутро в Балаклаву пришла дурная весть: Родион Львович Белецкий покончил с собой. Не выдержал груза предъявленных обвинений и спрыгнул с обрыва в море. Имелась предыстория. Задержанный полгода назад в Балаклаве шпион, томящийся ныне в изоляторе УКГБ города Ростова, назвал имя Белецкого как одного из завербованных ЦРУ агентов. Вернее, не назвал, а ткнул в предъявленную фотографию: мол, этот человек на тайной встрече в Джанкое передал ему фрагменты схемы будущего запасного командного пункта Черноморского флота. Провести очную ставку в этот день не удалось: большие расстояния плюс бюрократическая волокита. Но показания сидельца тщательно запротоколировали, а на следующее утро, когда следователи пришли в дом, предъявили Белецкому. Родион Львович впал в какое-то предынфарктное состояние, стал хвататься за сердце. Бормотал по инерции, что он ни в чем не виновен, да и в Джанкое ни разу не был. Но улик с каждым днем становилось больше. Врач осмотрел подозреваемого, сделал заключение, что чуток здоровья у человека еще есть. «Можете пока оставаться в доме, – объявил, закончив допрос, следователь. – А мы решим вопрос с вашим заключениея под стражу. Надеюсь, завтра, Родион Львович, мы с вами будем разговаривать в другом месте».

Это было в первом часу дня. Спустя три часа разыгралась трагедия. Душевные силы оставили человека. Поддержка жены не помогала. Сесть в тюрьму для Родиона Львовича было в корне неприемлемо. Заключение бы он не выдержал – не та натура. И неважно, имелась ли за ним вина, понял, что попал глухо и никакой Кольцов не поможет. Он сказал Нине Георгиевне, что прогуляется по саду, сам пошел на утес, несколько минут наслаждался видом, а потом прыгнул.

Кольцов примчался со своими сотрудниками, не мешкая ни минуты. Только поздно. Злость душила. Почему в момент трагедии на участке не было охраны?! Когда не надо, они под ногами путаются, а когда нужны – днем с огнем не найти! Взору предстала разбитая горем Нина Георгиевна. Она с помертвевшим лицом блуждала по лужайке, отталкивала человека, который пытался ее успокоить и напоить водой. Потом она ушла в беседку и там замкнулась. Сотрудник с виноватым видом объяснял: когда все случилось, она сама чуть не сиганула с обрыва, еле оттащили! Прибежали действительно поздно, происходила пересменка, несколько человек находились на улице, бросились на истошный женский вопль, но… Рабочий день еще не кончился, в соседних домах никого не было…

Плачущую Нину Георгиевну увели в дом. На лавочке под кустом азалии сидел мокрый, как цуцик, майор Журавлев, ощупывал голову, из которой еще недавно шла кровь.

– Кто-нибудь может объяснить, что здесь, черт возьми, произошло?! – злобно выкрикнул Кольцов.

– Не ори, Михаил Андреевич, – поморщился Журавлев. – Без тебя тошно. Охранять надо было лучше Родиона Львовича…

Позднее все же восстановили картину произошедшего. Завершив допрос, следователь удалился, вместе с ним убыли двое сотрудников. Остались трое – двое из них сидели в машине, третий иногда появлялся на участке, делал обход. Считалось, что все под контролем. Подозреваемый не был склонен к побегу, да и куда сбежишь? В склонности к суициду также не подозревали. По приказу Бердыша прибыл Журавлев. Свежая информация о сидящем в Ростове шпионе уже прошла по каналам, и местная служба безопасности, не испытывающая любви к москвичам, тоже хотела контролировать ситуацию. После допроса Белецкий неважно себя почувствовал. Нина Георгиевна прыгала вокруг него, отпаивала валидолом, убеждала, что все будет хорошо, ведь он ни в чем не виноват! Супруг становился вялым, смотрел грустно, немного вздремнул. Нина Георгиевна отправилась на кухню что-нибудь приготовить. Вдруг заметила в окно, как Белецкий прошел мимо, повернул на задний двор. Беспокоиться не стала, поспал человек, решил прогуляться перед обедом. Сгребла нарезанные овощи в миску, и вдруг стало тревожно. Слишком уж плохо выглядел супруг – смотрел в одну точку, двигался как лунатик. Она вышла на крыльцо, обогнула дом. В районе бассейна Родиона Львовича не было, и она отправилась дальше. Увидела, как он неподвижно стоит у обрыва – и даже в ту минуту в душе ничто не екнуло. Пошла к нему, окликнула. Белецкий повернулся – он смотрел с такой непередаваемой тоской… И вдруг оттолкнулся ногой от обрыва и прыгнул вниз! Нина Георгиевна уже практически взяла его за руку. Встала как вкопанная, из ее груди вырвался душераздирающий вопль…