Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Значительное количество сотрудников Винницкого и Каменец-Подольского УНКВД, принимавших участие в массовых операциях 1937–1938 гг., на протяжении первой половины 1939 г. были уволены из органов НКВД. Этим их наказание ограничилось.

Показательно, что в Каменец-Подольской области, как и в Винницкой, осудили всего несколько человек, которые вели следственные дела арестованных партработников[1548]. Хотя расследование нарушений законности установило, что по меньшей мере 15 сотрудников УНКВД применяли меры физического воздействия к арестованным. В 1940 г. был составлен список этих людей, некоторые из них боролись с «украинскими буржуазными националистами» в Западной Украине и басмачеством в Средней Азии[1549]. Очевидно, их за нарушения не наказывали. Примером может служить Крутов, в 1939–1941 гг. возглавлявший УНКВД по Волынской и Ровенской областям[1550].

Преступление без наказания

Кажется, что упоминавшиеся выше палачи из НКВД пережили советско-германскую войну 1941–1945 гг. И. Кораблев отбыл срок в концлагерях, после освобождения жил в Куйбышеве. В. Майструк служил в УНКВД Ворошиловграда, Сталинграда, Свердловска, с началом изгнания гитлеровцев с территории Украины — в Харьковском и Киевском УНКВД, а затем боролся с украинскими националистами в Тернопольской, Дрогобычской, Львовской, Житомирской областях в качестве начальника областных управлений. Получил звание полковника, заслуженного работайка НКВД СССР, имел несколько орденов. В 1954 г. вышел на пенсию, жил в Киеве и до смерти в 1976 г. работал начальником 1-го отдела Министерства высшего и среднего специального образования УССР[1551]. А. Пришивцын до марта 1957 г. проживал в Херсоне при сельскохозяйственном институте им. Цюрупы, работал там же мотористом[1552]. Н. Бутенко служил в 1942 г. начальником артиллеристского снабжения 142-го отдельного саперного батальона на Южном и Сталинградском фронтах. Был демобилизован из армии по состоянию здоровья. С апреля 1943 по апрель 1950 гг. работал в органах МВД, уволен в запас по инвалидности. Проживал в Одессе, на пенсии «принимал активное участие в общественной работе», в 1955–1957 гг. был секретарем парторганизации домохозяйства областных УКГБ и УВД[1553].

После смерти Сталина начался первый этап реабилитации лиц, пострадавших от необоснованных репрессий. В связи с этим вновь актуализировалось дело бывшего секретаря Винницкого обкома партии Юрьева и еще 11 человек, осужденных вместе с ним. Выше были упомянуты показания Юрьева в ходе расследования дела Кораблева в 1939–1941 гг. Необходимо отметить, что Юрьева и других людей судили 26–29 мая 1939 г. в Виннице. Он и еще три человека признали себя виновными, а остальные отказались от показаний. В то же время Юрьев заявил на суде, что следствие требовало от него показаний о вредительстве, его били: «Я в угоду следствию взял на себя все недочеты как вредительство». Все заключения следствия выносились с согласия Майструка, который к этому времени был начальником 2-го отдела УГБ УНКВД по Винницкой области[1554]. Трибунал приговорил Юрьева и еще пять человек к расстрелу. Но 11 июня 1939 г. по кассационной жалобе Военная коллегия Верховного суда СССР отменила приговор, и дело отправили на доследование, а в феврале 1940 г. его прекратили. В процессе реабилитации Юрьева начали допрашивать как свидетеля. 1 апреля 1954 г. он дал показания о том, что Майструк его не бил, а били другие. Майструк только толкал его кулаком и брал за ворот рубашки. Юрьев написал о Майструке: «Это тот же Ширин и Редер, но более хитрый и ловкий. Он вместе с ними творил вражеское дело, поэтому крайне удивлен, почему ему удалось избежать ответственности суда по делу Кораблева»[1555]. По показаниям еще одного свидетеля, А. Липмана, от 15 марта 1954 г., «Майструк наносил удары кулаком сзади, а Решетило спереди., моя голова […] оказалась между их рук как мяч»[1556].