Чел

Линер с надеждой всматривается в первые ряды, будто замершие в ожидании команды, и вдруг нечто похожее на команду дает кукабарра. Всеобщий смех вновь, как и утром, и днем, охватывает людей по обе стороны баррикад, не щадя никого – больных на каталках и носилках, ни их сопровождающих, ни оцепления, причудливо укрытого бабочками… Хохочут и Опалев, и Давидовский, и Лесков, то ли не успевший вернуться в корпус, то ли вышедший из него вместе с умирающими от смеха мэром и секретарем. Смеются полуобнявшись МЧС и спецсвязь, и даже полковник, затаившись на входе, украдкой вытирает платочком счастливые слезы. Плачет от радости Белая. А Линер чувствует, как смеются в ее животе двое еще не появившихся на свет, как их не слышимые никем кроме нее голоса сливаются с общим хохотом…

Всеобщая волна радости останавливает на минуту летящие палки и камни. Какие-то из них так и зависают в воздухе, чтобы по завершению объединяющего всех смеха – а кукабарра прекращает кричать так же резко, как и начала – упасть на щиты и шлемы обороняющих вертолетную площадку. Атака на больницу возобновляется одновременно со всех четырех сторон…

Линер идет к телику. Передают записи с дрона в режиме онлайн. Дрон сместился на восток и завис над сквером. Относительно хорошо виден весь периметр. Разве что северная сторона лишь до ограды, но судя по прорвавшейся к окнам толпе, ситуация здесь, как и везде, напряженная. У восточного фасада сопротивлении омоновцев на ограде сломлено. Толпа вовсю штурмует окна. Ходячие встают на инвалидные коляски и забираются наверх. Совсем скоро, судя по всему, распахнется угловая дверь в корпус. Она активно взламывается подручными средствами. Если штурмующие проникнут в коридор, то при отсутствии должного сопротивления смогут достичь реанимационного отделения за пару минут. Ближе всего к нему – северо-восточный, главный вход. Но он пока еще держится. Возможно, вход чем-то забаррикадирован. А балконы надежно прикрыты.

А вот на юге положение критическое. Рота опалевцев вдавливается толпой в перекрываемый ею выезд. Метр за метром толпа отодвигает ряды бойцов вглубь двора.

На западе оцепление вытеснено с обрыва. Толпа неумолимо приближается к вертолетной площадке.

– Чего они ждут? Почему не выносят? – спрашивает Белая.

– Откуда я знаю! – пожимает плечами Линер и возвращается к окну во двор.

Мэр на пороге реанимационного отделения, прикрытый со спины охранниками, что-то кричит, повернувшись к двери. Немного погодя на порог выходит шеф. Линер видит в его руках историю болезни.

«Напрямую у меня не стал брать. Глеб – посредник…» – понимает Линер.

За шефом показывается Глеб со своей аппаратурой. Павлик и Семеныч держат носилки. Они укрыты многочисленными простынями. Что или кого выносят – понять нельзя. Конструкция абсолютна бесформенна. Группа вывоза начинает движение, но с первых шагов встречает неожиданное сопротивление. Концентрация бабочек на пути к вертолетной площадке достигает критических величин. Видимость навскидку не превышает пары метров. С высоты третьего этажа Линер с Белой едва различают идущих, все укутано живым радужным облаком. Но этого мало. Группу атакуют птицы. Те, которые на земле, и не думают расступаться. Попытки – ногами и криком – освободить дорогу имеют ограниченный успех. Птицы взлетают ненадолго, уходя от ударов, но затем спускаются обратно. Крики и вовсе бесполезны. Вокруг и так слишком шумно. Ко всему прочему птицы пускают в ход клювы, нанося существенный ущерб нижним конечностям. Особенно страдают ноги Семеныча и Павлика. Их руки заняты, в силу чего их передвижение очень быстро становится похожим на какой-то причудливый танец с выбрасыванием то одной, то другой ноги. Да и прочие в группе вынуждены останавливаться едва ли не на каждом шагу.

Ситуация окончательно выходит из-под контроля, как только в дело вступают птицы, парящие в воздухе. Им требуется некоторое время, чтобы организоваться. Стаи разбиваются на группы в десять-пятнадцать, в зависимости от размера, особей. Те в свою очередь делятся на звенья в две-три птицы. Заходя на цель, подобно пикировщикам, они атакуют каждого из членов группы по отдельности, с паузами, не превышающими пять-семь секунд. Уже первые атаки пикировщиков фатальны для головных уборов Семеныча и Павлика. Какаду инка их попросту срывают и рвут на части. Последующие заходы превращают белые халаты в лохмотья.

Крупные желтоголовые амазоны фокусируются на мэре и рвут в клочья его пальто. Куртки охранников, пришедших на помощь, также прослужат недолго. Амазонов в этом случае поддерживают красные ара.

Шеф прикрывается историей болезни. Ее хватает на две атаки стаи лорикетов95. После третьей в руках шефа – только отдельные истерзанные листы. Но и их отбирают на четвертом заходе – обрывки падают шефу под ноги.