Челюсти

– Не знаю. – Квинт пожал плечами. – Сколько ни есть, я сильно сомневаюсь, что он успеет использовать весь запас.

– Может быть. Но вы же сами сказали, что с этой акулой ничего не угадаешь наперед.

– Да, но тут другое. Невозможно сунуть руку в огонь и надеяться, что не обожжешься. Человек в здравом рассудке так не поступит.

* * *

Стоя в клетке, Хупер ждал, пока рассеется пена из пузырьков. Под маску просочилось немного воды, и он откинул голову назад, надавил на стекло и несколько раз с силой выдохнул через нос. Как всегда под водой, ихтиолог испытывал привычное ощущение легкости, свободы и покоя. Он был один в голубом безмолвии, пронизанном лучами солнечного света. Единственным звуком оставался глухой шум его собственного дыхания и мягкое шуршание выдыхаемых пузырьков. Хупер прислушался – ничего. Без балласта его тянуло вверх, и приходилось держаться за прутья, чтобы не ударяться баллоном о крышку клетки. Вверху, неторопливо покачиваясь, темнел серый корпус лодки. Поначалу клетка раздражала его своей теснотой, тем, что ограничивала свободу движений, мешала ощущать перемещение водных масс. Но потом он вспомнил, зачем оказался здесь, и досада сменилась облегчением.

Хупер поднял голову и поискал взглядом акулу. Разумеется, она не отсиживалась под лодкой, как предполагал Квинт. Акула вообще не могла «сидеть», не могла оставаться в неподвижности. Движение было условием ее выживания.

Даже при ярком солнечном свете видимость в темной, мутной воде не превышала сорока футов. Медленно поворачиваясь, ихтиолог всматривался в окружающий мрак, пытаясь рассмотреть малейший намек на цвет или движение. Он даже заглянул под лодку, где цвет воды уже сменился с голубого на серый, а потом на черный. Ничего. Хупер посмотрел на часы. По его расчетам, при экономном, контролируемом расходовании воздуха он мог оставаться под водой еще не меньше получаса.

Подхваченная отливом, между прутьями клетки бесшумно проскользнула и коснулась маски наживка, небольшой белый осьминог. Хупер вытолкнул его из клетки, мельком посмотрел вниз и уже начал отворачиваться, но что-то зацепило взгляд. Из темной синевы медленно и бесшумно поднималась акула. Поднималась, как будто не прикладывая к тому ни малейших усилий, словно ангел смерти к месту назначенного заранее свидания.

Завороженный, ихтиолог следил за ней, подстегиваемый инстинктом спасения, но парализованный и прикованный к месту. По мере приближения яснее становилась ее расцветка. Если на поверхности рыба казалась буровато-серой, то под водой ее верхняя половина выглядела стальной, с голубоватым отблеском там, где ее касались солнечные лучи. Нижняя часть, под боковой линией, была в грязно-кремовых и серых пятнах.

Хупер хотел поднять камеру, но рука отказалась повиноваться. Еще минуту, говорил он себе, еще минуту.

Тихо, как тень, акула приблизилась к клетке, и Хупер отпрянул. Их разделяли считаные футы, когда рыбина повернулась и, словно демонстрируя с достоинством свои размеры и мощь, проплыла мимо. Нос, приоткрытая в ленивой ухмылке пасть с рядами зазубренных треугольников, черный бездонный глаз, направленный как будто на него, подрагивающие жабры, напоминающие бескровные раны на бронированной коже.

Хупер осторожно протянул руку и коснулся ее бока, холодного и твердого, не липкого, но гладкого, как винил. Он не стал убирать руку и даже погладил пальцами грудные и брюшные плавники и, наконец, расширяющийся хвост.

Теперь акула удалялась от клетки. Хупер услышал негромкие хлопки и увидел три спиральки бегущих вниз пузырьков, которые быстро утратили живость и остановились, не достигнув акулы. Пули. Рано, сказал он себе. Нужен еще один проход – для снимков. Рыба начала разворачиваться, закладывая вираж, и ее гуттаперчевые грудные плавники заработали под другим углом.

– Что, черт возьми, он там делает? – недовольно пробурчал Броуди. – Почему не стреляет?

Квинт не ответил. Он стоял на транце, всматриваясь в воду и крепко сжимая в руке гарпун.

– Ну, давай же, рыбка, давай. Иди ко мне.

– Вы ее видите? – спросил Броуди. – Что она делает?

– Ничего. Пока ничего.

Рыба ушла из поля зрения, и Хупер мог различить только призрачное, медленно двигающееся по кругу серебристо-серое пятно. Он поднял камеру и нажал на спуск. Ихтиолог понимал, что эти снимки никуда не годятся, что ничего не получится, если акула не подойдет еще раз, но не хотел пропустить тот миг, когда она появится из тьмы.

Приникнув к видоискателю, он увидел, как рыба поворачивается к нему. На этот раз она двигалась быстро, энергично работая хвостом, открывая и закрывая пасть, словно ей не хватало воздуха. Хупер поднял правую руку, чтобы настроить резкость, и мысленно напомнил себе изменить фокус еще раз, когда рыба повернет. Но она не повернула. Дрожь прошла по всему ее телу, и в следующий момент она врезалась головой в клетку, просунув нос между прутьями и раздвигая их.