Челюсти пираньи

– Вот и я об этом думаю. Да только пока не знаю. Говорил я ей: хочешь жить, брось ты все, не встревай в эти дела, пусть концерн возглавит кто-то другой. Слишком опасно. Но она и слушать не хочет, одно твердит: так хотел папа. Да только и он не понимал всей опасности.

– Может, вы мне расскажите, откуда она идет?

– Расскажу, все что знаю. Только сначала хочу тебе другое сказать: мы с ее отцом дружим, дружили, – поправился Яблоков, – черт знает сколько лет. Как однажды оказались рядом на лекции в институте, так больше не расставались. Я и с женой его познакомил, вместе с Сашей ходил в роддом, когда пришло время ей рожать. А затем через пять лет проводил ее на кладбище.

– Что же с ней случилось?

– Убили ее.

– Убили?! Как?

– Точно никто не знает, она осталась на даче одна, а когда на утро Саша приехал, то увидел ее истерзанный труп. Следствие так ничего толком не выяснило, кроме того, что перед тем как убить, ее изнасиловали.

– Жуткая история. Сначала убили мать, затем – отца. Почему она мне об этом не сказала?

– Она не любит вспоминать о матери, потому что сразу приходиться вспоминать о том, как она погибла. А это, согласись, нелегко. Наверное, она права. – Яблоков о чем-то задумался. – Очень прошу тебя, не дай ей погибнуть, угаснуть последнему отростку рода Ланиных. Я потому так говорю, что без нее сына будет трудно вырасти. Эрнест в отцы не годится, он вообще ни на что не годится. Ты меня понимаешь, сынок? Прости, что тебя так называю, но ты мне сразу понравился. Буду помогать тебе, как могу.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я его, – но тогда для начала объясните, что тут происходит?

– Объяснить можно, только сразу все равно всех делов не поймешь, – задумчиво произнес Яблоков. – Очень тут все, скажу я тебе, запутано. Да и не все мне известно, я-то не очень активное участие принимал в делах концерна. Честно скажу: не будь я другом Саши, никогда бы мне не стать членом Совета Директоров.

– И все-таки расскажите, что знаете.

– Видишь ли, – медленно начал Яблоков, – Саша был человек, как бы тебе пояснее сказать, из будущего что ли. Он все время строил какие-то планы, его не всегда интересовало, что происходит в данный момент. Добавь к этому, что он был бессеребренник, деньги для него имели исключительно прикладное значение, он стремился все, что получал от своего бизнеса, вкладывать в развитие. Работал по четырнадцать часов и ему все было мало. Я не помню, чтобы он когда-то уезжал в отпуск больше чем на неделю. А вокруг него совсем другие люди, их такая жизнь не устраивает. Сам понимаешь, чего они хотят от нее. Вот отсюда и все конфликты.

– Но что было конкретного?

– Конкретного? Да как тебе сказать. В последнее время Саша вдруг стал понимать, что внутри концерна происходит не совсем то, что он хочет. Хозяйство большое, контролировать его нелегко, тем более такому человеку, как Ланин. Он – стратег, а вот каждодневными делами он любил заниматься меньше. Он их перепоручил другим.

– Кому?

– Всем, каждый занимался своим делом.

– Можете описать, кто и чем занимался?

– Пожалуйста. Ты не куришь?

– Нет.

– А я закурю. Значит, хочешь знать, кому и какие дела? – переспросил Яблоков, выпустив изо рта густой клубок дыма. – Ну, текущее руководство было за Гарцевым, его заместителем. Он по сути дела все и держал да и держит в своих руках. Очень деловой и знающий мужик. Только очень любит власть, ему не так-то было просто подчиняться Ланину. Барон тот занимается финансами, возглавляет наш банк. Хитрющий мужик, умеет делать деньги буквально из любого дерьма. Международными делами ведает Орехов, он у нас полиглот, то ли на пяти, то ли на шести языках чешет. Что тебе сказать о нем? Мужик он вроде ничего, неглупый, но уж больно слабовольный, всегда подчиняется на данный момент самому сильному.

– Ну а чем занимаетесь вы? – спросил я.

– А всем понемногу, мне Саша давал поручения, я их и выполнял.

Если хочешь знать конкретно, то курировал главный наш проект – строительство нового цеха на комбинате. Последние полгода я и в Москве почти не бывал, все там сидел. С самого начала не очень дело заладилось, вот Саша и попросил меня лично взять его под мою опеку.

– А в чем причина?

– Да, много причин. Ну а главное, денег не хватает. И это очень его волновало. Ну вот и все члены Совета Директоров. Ах да, Добровинский Эрнест Георгиевич, – голос Яблокова зазвучал пренебрежительно, – честно говоря, я всегда считал ошибкой, что Саша ввел его в этот орган.

– Вам не нравится он?

– Жалко мне Сашеньку, сама поди жалеет, что с ним связалась, да не просто все изменить. Сердцу не прикажешь, видел какой красавец, как тут устоишь. Все мы по-молодости совершаем ошибки. Вот ты разве не совершал?

– Совершал, – признался я. – Я был женат, но вовремя понял, что это дело не для меня. Чересчур хлопотное.

Мне показалось, что Яблоков как-то странно смотрит на меня.

– Еще будут вопросы?

– Вопросов сколько угодно. Только вот не знаю, нужно ли их задавать сейчас. Мне пока слишком мало известно.