Челкаш

— Не для кого им наряжаться. Парней-то почти нет. Парни после армии идут в город. И деньги хорошие можно заработать и вообще веселее. Вот и танцуют девчата в клубе друг с дружкой…

Но на следующий день, где бы Алексей ни появился, его встречали уже принаряженные девушки. Кузьмич был прав — молодые жительницы Полушек оказались красавицами. Узнав, что Алексей холостяк, девушки сразу пригласили его в клуб на танцы. От танцев Алексей вежливо отказался, признался, что танцевать не умеет, но кинофильмы обещал смотреть все подряд и впоследствии сдержал своё слово.

Однажды Алексея с Кузьмичом вызвали в дальнюю деревню. За ними приехал «газик», но на раскисшей после дождя дороге машина то и дело застревала.

— Машина не везде удобна, — вздохнул Кузьмич. — Здесь на лошади сподручней. Только сейчас в совхозе почти нет лошадей. Всех техника вытеснила. Даже конный инвентарь выпускать перестали. А лошадь — незаменимая помощница. Доставлять молоко с фермы, съездить на почту, вспахать людям огороды, подсобить в чём другом… На машине едешь, надо за дорогой следить, а на лошади — смотришь по сторонам, любуешься природой… Лет семь назад наш совхоз выкинул старую клячу — её венозные ноги разъезжались, кожа кровоточила, живот был больной, квадратный. Я подобрал её, начал выхаживать. Ночевал с ней в сарае, глаз не смыкал. Прикладывал к её ногам лопухи и заячью капусту. Тыльной стороной. Верное средство… Вылечил, и она расцвела, стала такой кобылицей!.. С её помощью я и землю обрабатывал, и урожай вывозил, и дрова заготавливал, и ещё соседям помогал в подсобных хозяйствах… Сейчас она в центральной усадьбе, пасётся сама по себе. Совсем дряхлая стала, но в работу так и рвётся. Благодарное животное!

Алексей, в свою очередь, рассказал Кузьмичу про парк, Голоса и Сиваша, возчика Ивана, катание на кругу…

— Что говорить! — вздыхал Кузьмич. — Раньше ведь ни один праздник без лошадей не обходился. И на тройках катались, и соревнования устраивали. А сейчас так и норовят от последних лошадей отказаться.

По вечерам после работы Алексей заходил к Кузьмичу в его старую избу с замшелыми брёвнами. В том доме стоял какой-то особый древесный дух… Старик угощал Алексея своим чаем.

— Такого чая ты нигде не попьёшь, — хвастался Кузьмич. — Лучшая заварка — застывший берёзовый сок. Можно ещё добавить листок смородины или бросить листок кислицы. Кислица лучше всякого лимона… Может, и поешь чего? У меня тут окуньки есть, утречком в вершу забрели. Отведаешь? Ты окуня как, уважаешь? Я вмиг пожарю. Его чистить муторно, но надо вначале ошпарить, тогда он легко чистится. Не хочешь? Ну смотри, а то быстренько сготовлю. Я уж один-то давно живу, научился хозяйствовать. Моих-то ведь всех немцы расстреляли, когда я партизанил… Здесь ведь бои были страшные. Сколько народу полегло и не счесть. Вон над лугами ночью до сих пор идёт свечение от костей, — Кузьмич помахал рукой в сторону Жиздры. — А от деревень одни трубы остались. Это всё заново отстроили…

Ветеринары пили душистый чай, Кузьмич рассказывал о военном времени и последующей разрухе, потом переводил разговор на животных:

— Зверя было много… Раз, помню, мы с отцом плыли по Жиздре в половодье, ракиту неломучую срезали — из неё отец корзины плёл. Вот плывём, значит, вдруг лодка накренилась, смотрим — за борт медведь ухватился и карабкается. Видать, долго плавал, выбился из сил. Залез на корму, сидит, отдышаться не может. Ну а как подошли к берегу, он снова бултых в воду! И в лес. Вот оно как было! Да что там! Один год по деревне бегали лисицы. А сейчас леса пустые. Лисиц всех перебили. Зайцев мало. Несколько лет назад под Каменкой убили последнего медведя. Городские. Приехали зимой, нашли берлогу и давай расталкивать спящее животное. Ну и когда показалась сонная голова, всадили в неё несколько пуль. Вот такие дела… Я слыхал, одна городская дамочка завела в квартире щенка-лисицу, растила себе на воротник! Вот до чего люди дошли. До какой жестокости. Синтетики им мало, что ли? Одно дело, когда выращиваем бычков на убой. Это — необходимость. Так уж устроен мир. Другое дело, когда забавы ради или для обогащения, — Кузьмич с огорчения махнул рукой. — У нас-то животных любят. Видал, сколько по деревне собак бегает, сопровождает ребятишек? Как ни посмотришь, смешанная ватага мальчишек и дворняжек. В каждом дворе собака, в каждом доме кошка. Я всем сызмальства прививаю любовь к братьям нашим меньшим.

Летние дни пролетели быстро. Во время листопада Полушки скрыл занавес из дождя и тумана. В один из дождливых дней бычков-двухлеток отправляли на бойню. Кузьмич сказал Алексею:

— Ты это… иди в усадьбу, заполняй бумажки, а я прослежу за сдачей молодняка. Я жуть как не люблю всякой писанины.

Но неожиданно подъехал «газик», и шофёр объявил, что старого ветеринара срочно вызывают в район — у какого-то большого начальника очумилась собака-медалистка и только он, Кузьмич, может её спасти.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Кузьмич. — Придётся тебе, Алексей, следить за сдачей. Нашему брату предписано присутствовать.