Человеческое и для людей (СИ)

Нет, «золотой» ключ был, конечно… симпатичным: тонким, изящным, легко ложащимся в руку; вот только — казалось — удивительно бессмысленным, и сколько бы Иветта ни копалась в памяти, не удавалось найти ничего, что с ним можно было бы символически связать.

Ну не хотел же Этельберт сказать: «О, ты подобрала ключ к моему сердцу», — даже думать о подобном было смешно, она и впрямь чуть не расхохоталась, когда пронеслась в голове, взявшись из истинного ниоткуда, эта идиотская мысль.

— Фигурально выражаясь, от Оплота Стыда, который впечатлила твоя работа — я передаю его тебе по просьбе Айвона. Если ты скажешь «Золото рождается в песке»… понятия не имею, что это должно значить, спроси у Айвона, если тебе интересно… в любом случае, если ты скажешь «Золото рождается в песке» с намерением переместиться в Оплот Стыда, ты в него, собственно, переместишься — представить его ты не сможешь, но этого и не нужно, главное — испытать намерение. Тебя будут ждать: познакомишься с Приближёнными и, если найдёшь кого-нибудь приятного тебе и близкого в методах творения, тебя не откажутся взять в ученицы.

Вздохнув, он осторожно продолжил:

— Ты можешь переместиться в Оплот, когда захочешь, или не перемещаться вообще — решать тебе, это предложение, а не приказ. И я… посоветовал бы всё же доучиться оставшийся год: немного подождать, сдать экзамены — я уверен, что ты их сдашь — и получить степень бакалавра; кто знает, впоследствии она может тебе пригодиться. Но решать, повторюсь, тебе.

И ох. Ох.

Как же она пожалела о своих — к счастью, оставшихся невысказанными — обвинениях в бессмысленности.).

Конечно, она окончит Университет: это было разумно и оскорбительным казалось уйти — сбежать — на третьей четверти пути при том огромном значении, которое приобрёл Каденвер; неприемлемо неуважительным так же, как бросить, не дочитать до финала одну из маминых книг, что, наверное, прозвучало бы странно, да и являлось — странным, но не получалось ни думать иначе, ни подобрать другую параллель.

И не нужны были ей заверения, что опасаться нечего, потому что она и так не боялась — теперь; больше не боялась — жителей Оплота, где «никаких особых правил нет» и хозяин — приветлив и дружелюбен… но стоит быть готовой к неожиданной речи о вреде стыда? В исполнении… Архонта Стыда?

Что ж. Хорошо. Ладно. В общем-то, пора бы уже перестать удивляться мышлению, которое, по мнению обладателей, отличается — от человеческого.

Она всё-таки хотела спросить «А какова аргументация?», однако не успела: по кабинету пронеслись тихие трели, означающие, что кто-то пришёл, а кто — и зачем? — мог прийти в такое время к Хранителю, и Этельберт на дверь тоже посмотрел с недоумением, и подошёл к ней — настороженно, и лишь немного приоткрыл… прежде чем распахнуть настежь со словами:

— Доброе утро… коллега.

Впустить… Неделимый помилуй, Тита Кета, какая встреча — на самом последнем рубеже!