Человеческое и для людей (СИ)

Порождение его разума коснулось его руки, и Айзан Видикши очутился в каменном коридоре перед каменными же створами ворот — высокими, узкими и словно бы нарочито простыми: не были высечены на них никакие рисунки или знаки и не оживляла их никакая окраска; лишь внешние линии где-то на трёх четвертях высоты осмеливались измениться: изогнуться, чтобы сойтись в одну точку.

«Позволь дать тебе совет, — невозмутимо сказал Некто. — Не указывай в начале срок, превышающий сотню лет».

Сказал и осыпался пеплом. Абсолютно буквально: он закончил говорить и за одно мгновение превратился из человекоподобной сущности в горстку пепла на каменном полу.

Ворота, казавшиеся запертыми наглухо, сами по себе открылись вовнутрь — Айзан Видикши прошёл через них беспечно и бесстрашно, потому как был совершенно уверен, что всё происходящее являлось лишь пьяным сном или предсмертным бредом.

Вышел обратно в мир он спустя четыре с половиной часа — и не пошёл убивать пятнадцать остальных, потому что не было у него больше такого желания.

Не было больше рыболова Айзана Видикши — его место занял Иолан, второй Архонт Надежды.).

(Иолан — единственный, кто рассказал о своём становлении. Его историю услышали; в неё далеко не все верили, её никто не понимал до конца, однако услышали — несомненно.).

Впрочем, какая разница, относят Архонты себя к людям или нет и являются ли они ими на самом деле или нет; гораздо полезнее сейчас был факт самый что ни на есть прозаический. Спасибо Адриану Россу за напоминание о том, что общепринятым вежливым обращением к Архонту считается «ваше сильнейшество», а к Приближённому — «ваше преподобие».

Иветта, правда, считала, что Приближённые подобны Архонтам не так уж и сильно: они всё же умирают естественной смертью, могут завести детей и ограничены требованиями к воплощению намерений. Да, их сила стократно превышает силу обычного человека и восстанавливается гораздо быстрее, однако они всё равно обязаны определить своё намерение как созидающее, изменяющее или разрушающее и выразить его; в то время как Архонты не нуждаются ни в жестикуляции, ни в классификациях: мир просто подчиняется любому их желанию.

Точнее, почти любому. Даже Архонты не могут вернуться в прошлое, прочитать мысли и оживить мёртвого — и только Архонты не могут воздействовать на Всепоглощающее Ничто. Именно появление Разрывов привело к тому, что Приближённые перестали быть малочисленными избранными учениками хозяев Оплотов, вот только затем они превратились в насчитывающую тысячи… свиту? Армию? Обслугу?

Уже больше пяти столетий Разрывы открываются редко и точечно — Приближённых же становится всё больше.

Никто точно не знает, почему так. Зачем. Чего хотят их сильнейшества Архонты и как именно они выделяют достойных стать их преподобиями. Каково стремление, каковы условия, какова цена — «Нам известно, что нам практически ничего не известно»; и, честно говоря, Иветта и не ожидала от старых общедоступных книг по-настоящему ощутимой помощи.

Как не ожидала она и того, что к ней придёт магистр Тарьятти.

Ироничный и харизматичный Максимильян Тарьятти науку любил значительно больше, чем преподавание, однако руководствовался принципом «если уж взялся, делай хорошо». Высокий, худощавый, смуглый, с роскошной чёрной косой и выразительными тёмно-карими глазами — на него было приятно смотреть, его было интересно слушать, но отношения с ним у Иветты упрямо не складывались: такие, как она, очень его… расстраивали.