Человеческое животное

Это сестра; включаю громкую связь и кладу телефон на кухонный стол. Она спрашивает, что я делаю, отвечаю, что готовлю.

Она спрашивает, переключен ли телефон на громкую связь. Я подтверждаю.

Затем она хочет знать, что у меня сегодня на обед.

— Сердца.

— И как ты их приготовишь?

— Пожарю с луком на сковородке.

— На растительном или на сливочном масле?

— На растительном.

— В муке обваливаешь?

— Да. А еще солю и перчу.

Сковородка и банка с мукой из запасов двоюродной бабушки. Банка эмалированная, на ней нарисованы котята.

Говорю сестре, что, поджарив сердца, добавлю воды и четверть часа потушу под крышкой.

— А что на гарнир?

— Вареная картошка.

Затем сестра хочет знать, по-прежнему ли у меня проблемы с электричеством. Отвечаю, что могу использовать только две конфорки.

— Иначе выбивает пробки. И только что перегорела вторая лампочка в коридоре.

Заканчивая чистить картошку, рассказываю сестре, что в тот же момент иностранный турист перепутал этаж и постучал в мою дверь.

Она спрашивает, откуда он, отвечаю, что не спросила, но он провел в пути больше тридцати часов.

— Он сказал, что живет против солнца, — добавляю я.

— В Австралии, — предполагает сестра. — Он был один?

— Да.

— А ты спросила, что он делает в нашей стране?

— Нет, не спросила.

— Ты сообщила ему прогноз погоды?

— Забыла.

Я выключаю конфорку и выкладываю сердца на тарелку.

Пока мою сковородку, сестра говорит, что забыла главное, а именно обсудить со мной семейный обед в сочельник. Отвечаю, что буду работать, что с последнего семейного обеда ничего не изменилось.

— У меня ночное дежурство.

— В рождественскую ночь?

— Да, в рождественскую ночь.

— В это время ожидается самая непогода. Бомбический циклон.

На это я могла бы заметить, что дети рождаются независимо от прогноза погоды. Когда солнце высоко над горизонтом и когда низко.

— Так что ты не сможешь с нами пообедать.

— Нет.

Сестра напоминает, что я пропустила рождественский обед в прошлом году и в позапрошлом.

— Пусть ты и одинока, но мне кажется несправедливым, что ты всегда дежуришь на Рождество. — В телефоне наступает короткое молчание. — Мама очень расстроится.

На последнем семейном обеде мама весь вечер говорила о смерти, папа кивал, а зять с интересом слушал. Ближе к ночи он пошел на кухню загрузить посудомоечную машину, а родители продолжали обсуждать цены на гробы у оптовиков, их качество и предстоящие заказы. Выпив две рюмки портвейна, мама сказала:

— Многие хотели бы добавить пару строк к своей жизни.

— Люди умирают на Рождество не реже, чем в другие сезоны, — вставил папа.

Сестра переходит к рождественским подаркам и спрашивает, надумала ли я, чего мне хочется.

— Нет, ничего не приходит в голову. Вроде все есть.

— Мама тоже не знает, что тебе подарить, — говорит сестра.

Когда мама звонит, ей трудно прощаться, и разговор затягивается. То же самое происходит, когда мы встречаемся: прощаясь, она долго прижимает меня к себе и никак не может отпустить. Я знаю, о чем она думает: каждый раз может стать последним. Сколько себя помню, маме было трудно что-либо планировать, за исключением похорон. Не стоит того, часто повторяла она. Удивлялась, когда дантист назначал время через год: а что, если, — думала она. Даже поход в театр мог стать для нее проблемой: никогда не знаешь, вдруг не удастся использовать билеты, она ведь нередко видела два пустых места в самом центре зала. Соответственно, мама не рисковала сильно заранее организовывать отпуск, и кончалось тем, что она проводила его во дворе в резиновых перчатках и с ведром в руках.

Что-то решить значило умереть, что-то закончить — тоже. Жизнь не зажата в кулаке, и мама постоянно ждала, что дойдет очередь и до нее, по работе знала слишком много тех, кто ушел слишком рано. Каждый раз, когда иду перед гробом, признавалась она, думаю: это не я. Не сегодня. Не в этот раз. Еще один день, и она не пришла, — приговаривала мама после каждых похорон.

У мамы есть привычка приходить в гости без предупреждения. Она идет прямо на кухню, не дав мне опомниться, встает у мойки и моет посуду, даже если там всего одна чашка и две чайные ложки. Закончив с посудой и поставив ее в шкаф, вытирает кухонный стол. Потом перемещается в гостиную и вытрясает подушки. Затем берет книги, лежащие на журнальном столике, и ставит их на полку. Наконец проверяет пальцем в горшках на подоконнике, не пора ли полить растения.

От двоюродной бабушки я унаследовала целый лес растений в горшках. Некоторые она вырастила из семян.

Когда я у нее жила, бабушка, не жалея времени, рассказывала мне обо всех своих растениях, давала потрогать листочки, чтобы я почувствовала, какие они на ощупь, она также доставала с полки справочник, находила фотографии растений в их естественной среде, где тихая погода круглый год, и называла места произрастания.

— У меня все растения умирают, — говорит мама. — Даже папоротник.