Человечество: вчера, сегодня, завтра

Чтобы решить эту проблему, нужно разбить «бокал шампанского». Это сделать очень легко со стеклянным бокалом, но бесконечно трудно сделать в реальной экономике. Замечу, что в Советском Союзе это соотношение составляло 4,5 : 1. В развитых, передовых странах 8—10:1. В Швеции и Белоруссии сегодня — примерно 5:1. Уравновесить это соотношение — главная задача человечества сегодня. Решающее слово здесь за экономистами и другими обществоведами. Моя сфера деятельности иная — фундаментальная наука.

Я вырос в семье старого большевика. Папа у меня вступил в партию в сентябре 1917 года. Старший брат был назван Марксом, он восемнадцатилетним вступил в партию в декабре 1942 года в Сталинграде и потом погиб.

Что же касается моего имени, то оно увековечено на первом памятнике Советской России — на обелиске у Кремля в Александровском саду. Здесь по инициативе Ленина высечены 19 имен разных времен и народов. Их объединяет общая борьба за интересы народов.

Коротко о Жане-Жоресе. Он был депутатом французского парламента от горняков Кармо, признанный лидер французского социалистического движения; организовал газету с символичным названием «Юманите» («Человечество») и был до последнего дня своей жизни ее редактором. Вел активную борьбу против милитаризма и надвигающейся Первой мировой войны. Понимая силу влияния Жореса в народе, правящие круги пытались его купить высокой должностью и деньгами. Даже за несколько часов до убийства ему предлагали министерский пост.

И все напрасно. Тогда наемный убийца совершил свое черное дело. Тысячи горняков Кармо внесли прах своего депутата Жана-Жореса в Пантеон — усыпальницу величайших людей Франции. В отличие от США и современной России во Франции почитают великих людей независимо от их политических пристрастий.

Я вступил в комсомол в 1943 году, а в партию — в 1964-м. С 1988 года — член бюро Ленинградского обкома КПСС. В 1989-м проходили выборы народных депутатов СССР, и я был выдвинут в числе других от Академии наук Советского Союза. О работе этого горбачевского нововведения у меня остались горестные, тягостные впечатления, начиная с самого первого дня, когда я не мог понять, почему же царит такая неорганизованность. Я тогда сказал в интервью журналу «Наука и жизнь», что любой наш симпозиум, семинар, любая конференция предварительно готовятся. Иначе не может быть. А съезд проходил совершенно без всякой подготовки! Такое сложилось впечатление. И не может съезд — высший орган руководства страны — превращаться в митинг, на котором все выходят, разрывают рубашку на груди и говорят, какие мы плохие и как плохо все у нас в стране было...

Именно поэтому не собирался я быть в Государственной Думе. Но когда забота о моем родном институте и об отечественной науке в целом привела меня все же в Думу второго созыва, я окончательно убедился здесь, что наиболее последовательно в защиту науки и образования в нашей стране выступает именно фракция КПРФ. У меня сложились очень хорошие отношения с Иваном Ивановичем Мельниковым, возглавлявшим Комитет по науке и образованию. Он профессор МГУ, коммунист. И когда перед выборами Думы третьего созыва КПРФ обратилась ко мне с предложением войти в ее центральный список, я, естественно, ответил согласием.

Сейчас я не член никакой партии. Но если быть в Думе, то только с КПРФ, потому что ее решения, ее идеология мне ближе всего. В Думе, естественно, меня больше всего волнуют вопросы науки. Не секрет, что ее финансирование сократилось в разы. Весь бюджет Российской Федерации намного меньше, чем был бюджет РСФСР. По закону мы должны отводить на науку не менее 4 процентов расходной части бюджета. А реально — около двух, и того меньше... Но самой большой бедой, на мой взгляд, сегодня является то, что наука, которую нам все-таки удалось сохранить, не востребована в своей стране. Ее результаты не востребованы!

А ведь наука, и не только прикладная, но и фундаментальная, может развиваться успешно лишь в стране, где экономика построена на использовании наукоемких технологий. У нас же за последние годы в этом направлении нанесен огромный урон. И естественно, ломать — не строить. Восстановление — это всегда значительно более сложное и тяжелое дело. Лично я вижу своей основной задачей сегодня — любым способом, не исключая и частный сектор, возрождать наукоемкие отрасли промышленности. Прежде всего электронику, производство новых материалов и ряд других.

Делать это очень и очень непросто. Но если мы этого не сделаем, наша страна не просто превратится в сырьевой придаток (а она уже по этому пути пошла), но и будет готовить кадры по существу для зарубежных стран. Мы уже сейчас говорим об «утечке мозгов». А потом и наша образовательная система в целом будет разрушена, поскольку нельзя готовить современные кадры, не имея соответствующей базы, соответствующей индустрии, соответствующих отраслей экономики.