Человек: 3. Автор

Можно было, конечно, не вытаскивать спецназовцев из трясины; не исключено, что они и сами в конце концов из неё выбрались бы, однако у меня на этот счёт был свой личный план. Правда, имелась в нём одна здоровущая дыра, которую я пока не знал, чем заткнуть, но надеялся, что зона и здесь меня не подведёт.

Из оружия у них остался автомат (у командира), два пистолета и несколько гранат. Прочее они благополучно утопили, в том числе тележку, на которой везли баллон с летучим газом, и теперь Мамонт пёр стальной цилиндр на собственном горбу.

То, что у них было задание грохнуть меня по завершении операции, я не сомневался. И даже подозревал, что каждый из них получил тайный приказ уничтожить своих коллег, братьев по оружию, чтобы никаких свидетелей не сохранилось. А если кто-то выживет в перестрелке, то тогда сработает часовой механизм – и вообще концы в воду. Но тут я ошибся, наше начальство придумало кое-что более универсальное.

На «поляну» мы вышли на четвёртые сутки мытарств, отстав от графика ровно на день. «Поляна» хоть и заросла основательно травой, но контейнер я отыскал без проблем. (Обезглавленный труп Химика, как я и предполагал, исчез. Не оказалось его на месте.) Пока они камешки перебирали, мешок алмазами наполняли и готовили воздушный шар к взлёту, я у Борова отпросился пойти поснимать аэробус. Он на радостях отпустил, ему и в голову не пришло, что никакого фотоаппарата у меня и в помине нету.

Что-то подсказывало мне, что я должен преодолеть свой страх, должен попасть внутрь «А-триста восьмидесятого», в ту его часть, где «ус» от «сетки» присосался к крылу самолёта. В багажном отсеке был полный кавардак, пришлось наступать прямо на вывалившиеся из чемоданов шмотки. Запомнились раздавленные мной детские игрушки и почему-то оставшиеся целыми и невредимыми кубики и мобильный телефон, хотя я на них тоже наступил.

«Ус» появился внезапно, несмотря на то, что я был готов к его появлению. Змея, не змея, но нечто такое же гибкое, скользкое, неприятное, с овальной присоской на конце. Больно не было. Немного покололо, как от слабого электричества, и «ус» с головным мозгом как бы сросся, словно штекер в гнездо вошёл. Появилось ощущение полного покоя, единого целого и всеобщего знания.

Я понял, что никакие это не слухи. Что «сетка» на юге действительно добралась-таки до Братской ГЭС, в панике брошенной персоналом; что она самостоятельно запустила турбины и теперь питается энергией, вырабатываемой гидроэлектростанцией.

Я увидел Борова, который нашёл меня в багажном отделении аэробуса, увидел его расширенные от ужаса глаза, услышал, как он заорал «эта тварь сожрала Лефтенанта!», услышал его радиодоклад на базу.

Я увидел красный воздушный шар, поднимающийся в небо, с привязанным к нему вещмешком, который чуть-чуть покачивался во время свободного полёта. Увидел себя, тоже летящим над зоной с каким-то хитрым устройством за спиной, больше напоминающим инсталяцию абстракциониста, чем традиционный реактивный ранцевый аппарат.

Я увидел, как солдаты в шестидесяти четырёх километрах отсюда закончив сборку тридцати секций «Многоножки», переименованной в сорок седьмом в «Народный мститель», приступили к пристрелочной стрельбе. Я узнал, что также, как и автомат Калашникова, «Многоножка» была позаимствована у фашистской Германии, слегка модернизирована и поставлена на вооружение Советского Союза.

Я увидел, что дальнобойная гаубица, шутливо именуемая немцами как «насос высокого давления», сначала два раза выстрелила по зоне обычными снарядами, а затем произвела пять точных попаданий ядерными зарядами прямёхонько в эпицентр. Как на «поляне» одна за другой полыхнули яркие вспышки, а потом стали быстро-быстро расти атомные грибы-поганки.

Я увидел, как меня, находящегося в воздухе, пять раз подряд швырануло взрывной волной, чуть ли не вверх тормашками, однако я всё же не упал, не разбился, а благополучно продолжил бреющий полёт.

Я увидел, как тройка бойцов особого назначения заживо зажарилась в обугленных скафандрах, услышал, какие ласковые слова ими были высказаны перед смертью в адрес генералов.

Я почувствовал, как дёрнулась «сетка» от взрывов, как по ней прошла дрожь-волна, как после этого «маскируха» начала корчиться в судорогах, как лопались её «корни», «стволы», «ветки».

Я также увидел старика на борту вертолёта-корректировщика, который, как выяснилось, был физиком-ядерщиком и в далёком 1965 году разработал и изготовил ядерный боеприпас 3БВ3 мощностью одна килотонна. Увидел, как этот старик, сквозь тёмные очки-консервы наблюдая за быстрорастущим грибным букетом, машет от восторга руками (одной – здоровой, а другой – с культяпкой, без кисти, ставшей таковой во время испытания противопехотной мины), и услышал, как он при этом орёт на весь вертолёт:

– Нет ничего красивей атомных взрывов!

Потом «ус» от моей черепной коробки отсоединился, и я пошёл моделировать себе летающий агрегат.

5

– Кто такой квартирмейстер? – спросил Денис для начала. Чтобы уточнить.

– Старшина рулевых, – уверенно ответила Изольда.