Человек без истории

То ли от безделья, то ли по доброте души, но Маквей (а вместе с ним, по определению, и Вито) вбил себе в голову оказать Анри помощь в поисках. Для финансирования нужд задуманного ими предприятия они совершили в окрестностях пару элегантных налетов, после чего вернулись в Мюнхен, дабы покопаться во всевозможных архивах и обшарить в городе все углы. Попутно Фенимор, знавший немецкий язык, служил Анри переводчиком в различных административных начинаниях, которые тот предпринимал с целью выйти на след Франца Мюллера.

Без каких-либо изменений прошло несколько недель. Анри по-прежнему будто жил в параллельной реальности, порой представляя, что лежит после автомобильной аварии в коме, вот-вот придет в себя в клинике Бельпра и вновь обретет Антуана, Гвендолину, родителей и «Пибоди». А через несколько лет будет хохотать над нынешними злоключениями. Но, терзаясь от неопределенности, прилагал все усилия, дабы отыскать Франца Мюллера.

Опасаясь засады французской полиции, он то и дело поглядывал через плечо и просматривал немногочисленные имевшиеся в его распоряжении франкоязычные газеты, опасаясь обнаружить в них рассказ о совершенном им злодействе.

Как-то утром, сидя на террасе кафе, Анри наблюдал за городской суетой. Другую страну он познавал в первый раз, не понимал не только ее языка, но и поведения жителей, что его немало забавляло. Нет-нет, радикально от обитателей Бельпра те не отличались, но он все же замечал между ними тонкие различия, казавшиеся ему пленительными и экзотичными. По зрелом размышлении он даже во многих отношениях самым странным образом обнаружил в себе германские черты и в конечном итоге решил, что эта страна по другую сторону границы ему не совсем чужая.

Перед тем как уйти из отеля, Анри побрился – впервые после бегства. Хотя его щетина, сама по себе не очень густая, лишь добавила на щеках немного черноты, он пришел к выводу, что борода ему очень даже идет. Бритвой он пользовался каждое утро с шестнадцати лет, никогда не задаваясь вопросом о том, что будет, если этого не делать. «Вот это вот и будет», – подумал он, поглаживая пальцами подбородок.

Они тщательно прошерстили все. Библиотеки, газеты, записи в книгах актов гражданского состояния. Анри не раз и не два давил кнопки дверных звонков господ, выполнявших те же функции, что во Франции городские нотариусы. Побывал в окрестных мэриях, обошел кладбища, но все равно ничего не нашел. Выдавал себя за мелкого французского служащего, приехавшего разыскать человека и сообщить ему о наследстве: отличный повод, чтобы умаслить несговорчивых немецких чиновников. Однако Франц Мюллер, капитан и дезертир, оставался неуловим.

Копаясь в ворохах бумаг и скрываясь за завесой поднятой ими пыли, Анри обратил на себя внимание и снискал жалость некоей молодой особы, служившей в конторе записи актов гражданского состояния в одном из департаментов мэрии, где ему пришлось торчать уже четвертый день. Записав имя и предполагаемую дату рождения Франца Мюллера, она, со своей стороны, тоже приступила к поискам. А когда в один прекрасный момент похлопала его по плечу, он от неожиданности подпрыгнул и в течение той доли секунды, пока поворачивал к ней голову, представил перед собой полицейского, арест, экстрадицию на родину, суд и приговор. Довольная улыбка на лице девушки, Бригитты Ланге – на французский манер она была бы Ланж, но он понятия не имел, как ее зовут, и в силу этого был лишен необходимости произносить ее фамилию – принесла ему успокоение.

Бригитта, по обыкновению, встала рано и в прекрасном расположении духа позавтракала рядом со своей кошкой, надела красивое платье и вприпрыжку отправилась в архив мюнхенской мэрии, где уже три года служила. А по пути поздравила себя, что ей выпало вот так жить. Ничего другого для себя она просто не мыслила. А поскольку родилась в Баварии, недалеко от одного из фееричных замков Людвига II Баварского, даже самые фантастические мультфильмы казались ей верхом банальности. И хотя на обычную жизнь в этом контексте смотрела с презрением, родители, мать Урсула и отец Ганс Ланге, приучили ее не только дарить другим толику доброты, но и превращать утомительную реальность в чарующий сон. С неизменной улыбкой на лице она поступила в Мюнхене на исторический факультет и нашла свою нынешнюю должность архивариуса.

Бригитта что-то сказала на немецком, но поскольку Фенимора рядом не было, Анри не понял ни слова. Тогда она показала ему на старый гроссбух, положила его на стол и с широкой улыбкой на лице открыла на заложенной странице. Потом провела пальцем по колонке фамилий и остановилась на имени и фамилии. «Франц Мюллер». Дальше следовала дата рождения, потом «Мюнхен», наверняка родной город, и слово «Kapitän», которое Анри, несмотря на все свои лингвистические пробелы, без труда перевел. В конце красовался адрес.