Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

В Древней Греции Исиду представляли как богиню плодородия. Ее отождествляли с Деметрой. В греческой эпиграмме она названа «родившей плоды земли» и «матерью пшеничных колосьев», а в гимне, сложенном в ее честь, она названа «царицей пшеничного поля» и «поручена заботам о богатом пшеницей пути плодородной борозды». Соответственно, греческие и римские художники часто изображали ее с колосьями на голове или в руке.

Можно предположить, что именно такой была Исида в древности, сельская мать-пшеница, которую египетские крестьяне почитали, исполняя первобытные обряды. Но изначальные черты этой богини едва ли можно проследить в том облагороженном, святом облике, который, одухотворенный веками религиозной эволюции, предстал перед ее адептами в наши дни в образе истинной жены, нежной матери, благодетельной царицы природы, озаренной нимбом нравственной чистоты, вечной и таинственной святости. В этом образе она покорила многие сердца далеко за пределами своей родины. В том многообразии религий, которое сопровождало упадок социальной жизни в античности, поклонение ей было одним из самых популярных в Риме и во всей империи. Некоторые римские императоры сами открыто почитали ее. И хотя религия Исиды, как и любая другая, часто служила подобием маскировочной одежды мужчинам и женщинам, ведущим разгульный образ жизни, в целом ее обряды отличались благородством и спокойствием, торжественностью и благопристойностью, способными успокоить беспокойный ум и облегчить отягощенное сердце. Поэтому они привлекали нежные души, и прежде всего женщин, которых кровавые и развратные обряды других восточных богинь только шокировали и отталкивали. Поэтому не приходится удивляться, что в эпоху упадка, когда пошатнулись традиционные верования, когда умы людей были встревожены, когда сама ткань империи, некогда считавшаяся вечной, начала давать зловещие прорехи и трещины, безмятежная фигура Исиды с ее духовным спокойствием, с ее благодатным обещанием бессмертия должна была показаться многим звездой на темном небе и вызвать в их груди восторг преданности, не похожий на тот, который в Средние века воздавали Деве Марии. Действительно, ее величественный ритуал: жрецы с тонзурами, утренняя и вечерняя службы, звонкая музыка, погружение и окропление святой водой, торжественные процессии, украшенные изображениями Божьей Матери, имел много общего с помпезностью и пышностью католицизма. Сходство это вряд ли случайное. Древний Египет мог внести свою лепту как в великолепную символику католической церкви, так и в бледные абстракции ее богословия. Конечно, в искусстве фигура Исиды, кормящей Младенца Гора, так похожа на фигуру Мадонны с Младенцем, что порой вызывала обожание у невежественных христиан. А Исиде в ее более позднем образе покровительницы мореплавателей Дева Мария, возможно, обязана своим прекрасным эпитетом Stella Maris, Звезда моря, под которым ее почитают закаленные бурями моряки. Атрибуты морского божества, возможно, были дарованы Исиде мореплавателями из Александрии. Они совершенно чужды ее первоначальному характеру и привычкам египтян, которые не любили моря. По этой гипотезе Сириус, яркая звезда Исиды, которая июльскими утрами поднимается над гладью волн Восточного Средиземноморья, предвещая мореплавателям прекрасную погоду, был истинной Stella Maris.

CXXIX. Благодетельность табу

По-видимому, святость, магическая добродетель табу, или как бы мы ни называли то таинственное качество, которое, как предполагается, присуще святым или табуированные личности, представляется примитивному мыслителю физической субстанцией или жидкостью, которой священный человек заряжен так же, как лейденская банка заряжена электричеством. И как электричество в банке может быть разряжено при контакте с хорошим проводником, так и святость или магическая добродетель в человеке может быть разряжена и истощена при контакте с землей, которая, согласно этой мировоззренческой модели, служит прекрасным проводником для магического флюида. Следовательно, чтобы заряд не пропал даром, священному или табуированному человеку необходимо тщательно препятствовать соприкосновению с землей; говоря языком электриков, его необходимо изолировать, иначе он утратит драгоценную субстанцию или жидкость, которой он, как флакон, наполнен до краев. И во многих случаях изоляция табуированного человека рекомендуется в качестве меры предосторожности не только ради него самого, но и ради других людей; поскольку добродетель святости или табу – это, так сказать, мощная взрывчатка, которая может сдетонировать от малейшего прикосновения, то в интересах общей безопасности необходимо держать ее в особых условиях, чтобы, вырвавшись наружу, она не взорвалась, не повредила и не уничтожила все, что окажется рядом.