Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества

Fatti non foste a viver come bruti
Ma per seguir virtute e conoscenza[111]

.

Это стремление принесет нам великие плоды, хотя нам самим, возможно, и не суждено вкусить их. Для какого-нибудь путешественника будущего – великого Улисса из царства мысли – взойдут более яркие звезды, чем для нас. Мечты о магии могут однажды стать реальностью науки. Но на дальних подступах к этой прекрасной перспективе лежит мрачная тень. Ибо каким бы огромным ни был рост знаний и могущества, который может ожидать человека в будущем, он вряд ли может надеяться остановить натиск тех великих сил, которые, кажется, безмолвно, но неумолимо стремятся уничтожить всю эту звездную Вселенную, в которой наша Земля не более чем соринка. В грядущих веках человек, возможно, будет способен предсказывать погоду, а может быть, и управлять порывами ветра и движением облаков, но вряд ли его слабые руки смогут ускорить движение по орбите нашей неповоротливой планеты или вновь разжечь угасающий огонь солнца. И все же философ, содрогающийся при мысли о столь отдаленных катастрофах, может утешить себя тем, что эти мрачные предчувствия, как и сами Земля и Солнце, – лишь фрагменты того бесплотного мира, который мысль вызвала из пустоты, и что фантомы, которые сегодня сотворяет умелая чаровница, завтра она может развеять. Они то же, как и многое другое, что для обычного глаза кажется незыблемым, могут растаять в воздухе или в безвоздушном небытии.

Не заглядывая так далеко в будущее, мы можем уподобить ход мысли паутине, сотканной из трех различных нитей: черной нити магии, красной нити религии и белой нити науки, если под наукой мы будем понимать те простые истины, полученные из наблюдений за природой, которыми люди во все века владели. Если бы мы окинули взглядом паутину мысли с самого начала, то, вероятно, увидели бы, что вначале она была черно-белой, рябой, состоящей из истинных и ложных представлений, еще не тронутых красной нитью религии. Но проведите взглядом дальше, и вы заметите, что, хотя черно-белое полотно все еще остается основным, в средней его части, где религия наиболее глубоко вошла в его структуру, остается темно-малиновое пятно, которое незаметно переходит в более светлый оттенок по мере того, как белая нить науки все больше и больше вплетается в ткань. С таким полотном, испещренным нитями разных оттенков, но постепенно меняющим цвет по мере разворачивания, можно сравнить состояние современной мысли со всеми ее разнонаправленными целями и противоречивыми тяготениями. Продолжится ли в ближайшем будущем то великое движение, которое на протяжении веков медленно меняло цвет мысли? Или наступит реакция, способная остановить прогресс и даже свести на нет многое из того, что было сделано? Развивая эту метафору, скажем, какого цвета будет паутина, которую судьбы сейчас ткут на гудящем станке времени: белая или красная? Трудно сказать. Слабый, тусклый свет освещает нижнюю часть полотна. Облака и густая тьма скрывают то, что дальше.

Часть IV Человек и бессмертие

CXLII. Вера в бессмертие [112]

Из всех многочисленных форм, которые принимала естественная религия, ни одна, вероятно, не оказала столь глубокого и устойчивого влияния на человеческую жизнь, как вера в бессмертие и культ мертвых. Исторический обзор этого важнейшего мировоззренческого феномена и практических последствий, вытекающих из него, не может не быть поучительным и впечатляющим, независимо от того, рассматриваем ли мы его как благородное свидетельство гения человека, претендующего пережить Солнце и звезды, или с жалостью, как меланхоличный памятник бесплодного труда и бесплодной изобретательности, потраченных на то, чтобы разобраться в той великой тайне, о которой глупцы заявляют, что она им ясна, а мудрецы признаются в своем невежестве.

CXLIII. Феномен смерти [113]