Читаем Человек— гармония— природа полностью

Выход из тупиков урбанизации обещает концепция экополиса. За новой формой скрывается старая утопическая идея о городах-садах, гармонично вписывающихся в сельское окружение. Вспомним, что в романе Чернышевского «Что делать?», где представлена картина светлого будущего, запомнившиеся всем со школьной скамьи дворцы из стекла и алюминия стоят, не тесно прижавшись друг к другу, как современные здания, а на расстоянии 3–4 верст, разделенные нивами и лугами, садами и рощами. Ничего удивительного нет в том, что эти идеи возрождаются в наше время безудержной урбанизации. Но насколько они реальны? Можно сказать, что интересные попытки устройства крупных поселений городского типа в лесу имеют место в Финляндии. В нашей стране исследования по программе экополиса ведутся в подмосковном городе Пущино? Правда, многообещающее начало натолкнулось на трудности, в том числе экологического порядка. Отрицательное воздействие города, даже такого небольшого, на окружающую среду, сказывающееся в нарушении окрестных биоценозов, зафиксировано на площади в 400 раз большей, чем занимает сам город. И это только чистое влияние урбанизации без индустриализации. Будущее покажет, действительно ли программа экополиса жизненна, или мы имеем дело в данном случае с медленно протекающим процессом урбанизации, слабые темпы которого просто-напросто связаны с тем, что город этот — научный центр, в котором отсутствует обычно сопровождающая урбанизацию промышленная активность.

В последнее время в западной печати в связи с анализом сложившейся экологической ситуации выдвигается идея о том, что урбанизация должна уступить место противоположной тенденции — рурализации, возвращению к сельской жизни. Если же посмотреть на данный вопрос, не впадая в крайности, становится понятным, что одно из направлений предотвращения экологической катастрофы заключается в преодолении противоположности между городом и деревней.

Осуществление идеала соединения преимуществ городской и сельской жизни не следует понимать в том смысле, что сельский труд станет простой разновидностью труда индустриального, а все деревенские жители переселятся в многоэтажные дома. Это было бы попыткой сделать из сельского жителя квазигорожанина при игнорировании специфики его труда и быта и скорее имело бы отрицательный социальный и экологический эффект. На наш взгляд, следует идти по пути ограничения роста крупных городов, чрезмерного городского индустриализма (особенно в тех направлениях, которые удовлетворяют уже не естественные, самые необходимые, а искусственно создаваемые потребности), строительства небольших поселков городского типа в сельской местности со всеми удобствами городской жизни и в то же время обеспечивающими свободный творческий труд на земле. Меры против чрезмерной урбанизации и индустриализации в некоторых направлениях производства могут иметь значение в качестве переходных шагов на пути к глубокой ценностной переориентации отношения современного общества к природе.

Аналогично обстоит дело с идеалом преодоления противоположности и существенных различий между физическим и умственным трудом. Гармоническое сочетание физического и умственного труда — одна из существенных предпосылок становления целостной личности и раскрытия творческих способностей каждого индивида, что в конечном итоге оказывается благоприятным как социально, так и экологически.

Разберем это на следующем примере. Известно, что потребление энергии растет огромными темпами, а эффективность ее использования падает. Весь цивилизованный мир обсуждает проблему обеспечения человечества энергией, и данная частная экологическая проблема имеет подчас драматические политические следствия. В то же время бичом человечества и важной медицинской проблемой становится гиподинамия — недостаточная физическая подвижность современного человека. Обратная сторона экологических трудностей — болезни человека.

Некоторые ученые сталкивают экологические и социальные ценности, отдавая предпочтение первым или вторым. Такое столкновение имеет частный характер и полностью проявляется только в определенной (антагонистической) социальной обстановке. За пределами ее развитие сущностных сил человека и раскрытие его творческих способностей, предпосылкой чего служит гармоничное сочетание физического и умственного труда, оказывается выгодным и экологически и социально.

Порой приходится слышать возражение, что решение экологической проблемы окажет сдерживающее влияние на создание материально-технической базы коммунизма. Те, кто высказывают подобные опасения, находятся в плену противопоставления человека и природы. Что касается создания материально-технической базы, то с каждым годом выявляется все больше данных о том, насколько велик убыток в промышленности и сельском хозяйстве, вызванный экологическими трудностями. Здесь и эрозия почвы, и коррозия металла, и т. д., и т. п.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Критика политической философии: Избранные эссе
Критика политической философии: Избранные эссе

В книге собраны статьи по актуальным вопросам политической теории, которые находятся в центре дискуссий отечественных и зарубежных философов и обществоведов. Автор книги предпринимает попытку переосмысления таких категорий политической философии, как гражданское общество, цивилизация, политическое насилие, революция, национализм. В историко-философских статьях сборника исследуются генезис и пути развития основных идейных течений современности, прежде всего – либерализма. Особое место занимает цикл эссе, посвященных теоретическим проблемам морали и моральному измерению политической жизни.Книга имеет полемический характер и предназначена всем, кто стремится понять политику как нечто более возвышенное и трагическое, чем пиар, политтехнологии и, по выражению Гарольда Лассвелла, определение того, «кто получит что, когда и как».

Борис Гурьевич Капустин

Политика / Философия / Образование и наука