Человек и его тень

Чжэн Бэнчжун ничего ей не ответил, горько усмехнулся. Он научился презрением сдерживать свой гнев. Он знал, что его не считают человеком; несправедливость к нему — в порядке вещей.

Он неплохо разбирался в отношениях между материальными предметами, мог даже смекнуть кое-что, но вот с людьми — беда. Тут он был круглый дурак. Если бы он затратил хоть один процент своего ума, чтобы наблюдением и анализом проникнуть в секрет, скрытый под нахмуренными бровями Чэнь, его жизнь пошла бы совсем иначе.

Позднее был такой же случай. Главный инженер завода стройдеталей Дэн Сюэминь заботливо предложил ему:

— Отпущу тебе пиломатериал, надо небось? Очень дешево, а за рулем машины мой зятек будет.

Это была протянутая рука, за которую ловкачу тут же ухватиться бы, ни в коем случае не отказываться. Дэн Сюэминь расхищал все: сначала свозил к себе на завод, а потом переправлял домой. Он крал арматуру, крал лес, и всего-то требовалось не замечать ничего. Но Чжэн Бэнчжун ни на что умное не был способен. Он представил Дэну составленные вместе с рабочими новые правила материальной отчетности. Тот повздыхал и засмеялся:

— Тонко рассчитано, все намертво, что же мне-то остается делать?

Чжэн Бэнчжуну надо бы вывернуться на краю пропасти, не дать Дэну засмеяться (все рабочие знали, что если Дэн Сюэминь смеется, человеку тому конец), а он ничего не сделал. В Китае семидесятых годов он был непригодным для существования; он еще меньше приходился ко двору, чем в пятидесятые. Чем больше он искупал свою вину, тем дальше отодвигался день искупления.

Все те же глаза

В мае 1972 года девушка вошла в ворота завода стройдеталей (тех же электромеханических ремонтных мастерских, только расширенных и переведенных на новое место). У входа она задержалась. Ее внимание обратил на себя человек, который ремонтировал стену завода. Он был поглощен работой: умелыми и быстрыми движениями бросал раствор, клал кирпич и ровнял стенку… Он работал с механической точностью, и в мастерстве его чувствовалась какая-то несказанная красота. Эту работу обычно выполняли втроем, но он справлялся один. Человек был в очках, по облику походил на интеллигента; пот бежал у него по лбу, но он не стирал его… Что-то в его внешности и движениях показалось ей знакомым, как будто она встречала его прежде.

Чжоу Яохуа пришла на завод с тяжелым сердцем. Она окончила среднюю школу в 1969 году и в семнадцать лет уже устроилась на работу, побывала на нескольких государственных предприятиях и везде теряла место, потому что предприятия закрывались. Завод стройдеталей в Синьцзине считался скверным по кадровому составу: там было много «отбросов общества», но в уезде о нем шла неплохая слава, и ей пришлось согласиться пойти туда, потому что больше было некуда деться. Она поглядела на два цеха, крытые соломой, потом на утопавший в грязи двор и поморщилась: совсем непохоже на завод.

Чжоу Яохуа была электросварщицей. Старшая дочь в бедной семье, она скоро повзрослела. Политический хаос и постоянная смена мест работы научили ее разбираться в людях.

Больше всех ее внимание привлек тот самый, кто ремонтировал стену, — Чжэн Бэнчжун. Казалось, в технике он король, ответит на любой вопрос; он же был и замечательным рабочим, причем любой специальности — шофер, слесарь, сварщик, литейщик, землекоп. Часто он работал вместе с ней на сварке. Сначала Чжоу Яохуа избегала его, потому что в первый же день ее появления на заводе ответственная за общественный порядок Чэнь, показав в спину удалявшегося Чжэн Бэнчжуна, сказала ей:

— Не смей называть этого типа мастером!

Чжоу Яохуа окончила среднюю школу и привыкла уважать культурных людей. Узнав, что Чжэн Бэнчжун окончил вуз, она гадала, как же его называть при обращении. Мастером звать нельзя, неужели просто по имени? Неудобно!

Но любопытства она сдержать не могла и часто с удовольствием глядела, как он работает. Он один переставлял литейные формы весом в несколько десятков килограммов; точные детали он вытачивал аккуратнее и серьезнее, чем женщины, вышивающие гладью по шелку. Чжоу Яохуа уже несколько лет работала сварщицей, но когда пришло новое задание, Чжэн Бэнчжун показал ей, как лучше и эффективнее справиться с ним. Его нельзя было не уважать.

На работе он носил грязную промасленную спецовку, лицо было потным и почерневшим, но когда работа кончалась, человек менялся: он отмывался дочиста и одевался в тщательно, без единой морщинки, отглаженную, чистую хлопчатобумажную одежду.

Чжоу Яохуа почувствовала к нему уважение и нежность. Она узнала, что можно к нему обращаться так же, как делали все другие, не по имени и не называя мастером, а просто «очкарик». Она обрадовалась, но когда первый раз назвала его «очкариком», смутилась и покраснела. Все-таки это было насмешливое, неуважительное прозвище.