Человек и его тень

«…Эта старая ведьма с помощью своего верного прихвостня Вэй Тао всячески подкупала меня и приобщала к своим злодеяниям. Внешне она заставляла меня участвовать в создании новых образцовых пьес, а фактически — красть чужие произведения, наращивать ее политический капитал и помогать ей узурпировать власть в партии и государстве. Когда я воспротивился преступным действиям и не захотел подписывать пьесы своим именем, она и Вэй Тао облыжно обвинили меня в принижении образцовых революционных пьес. (Примечание: то, что я не сопротивлялся до конца, является выражением мелкобуржуазного соглашательства.)

Я собственными глазами видел, как старая ведьма обращалась со своим верным клевретом Вэй Тао. Она грозила подвесить его за волосы, заставляла его валяться у нее в ногах — от всего этого меня чуть не тошнило. Особенно отвратительным было то, что она без малейших оснований подозревала людей, которые были ей почему-либо несимпатичны, и подвергала их всевозможным унижениям и гонениям. У меня до сих пор волосы встают дыбом, когда я вспоминаю, как она заставила меня играть с собой в пинг-понг, не сумела принять мою подачу и тут же обвинила меня во «внезапном нападении», в «бессовестности» и еще бог знает в чем. (Примечание: то, что я согласился играть с ней в пинг-понг, полностью изобличает мою мерзкую душу, мое приспособленчество перед старой ведьмой.)

Одержимая гнусными замыслами, старая ведьма послала меня в провинцию с труппой образцовых пьес, да еще заставила собирать там материал для новой ядовитой пьесы, которая должна была помочь ведьме в борьбе с так называемыми капитулянтами. Я слышал, как революционные массы проклинали старую ведьму, грозили ей местью, и это означало, что сердца народа подавить нельзя. (Примечание: то, что я не отказался от этой поездки, а, напротив, принял ее как величайшую честь, показывает, что я не способен плыть против течения. Но в Мукдене я, преодолевая всевозможные трудности, несколько километров танцевал танец верности — это свидетельствует о моей безграничной преданности великому вождю.)

Вместе со своим верным подручным Вэй Тао старая ведьма заставила меня собирать о себе порочащие слухи, которые она называла контрреволюционными, и докладывать ей, да еще каяться. Эту жестокую пытку они проводили с улыбкой. (Примечание: то, что я подчинялся давлению и не вел с ними борьбу, показывает, что у меня еще невысок уровень боевой и классовой сознательности.)»

Когда Чжуан Чжун прочел эти обличения на одном из собраний, кто-то, не выдержав, заметил:

— Нечего языком попусту болтать!