Человек и его тень

В апреле 1975 года Чжан Сыюань перебирал овощи в маленькой комнатке того дома, стены и крыша которого были сложены из камня и где он жил вместе с сыном. Благодаря стараниям Цю Вэнь, работавшей врачом в местной больнице, между ним и сыном наладились хорошие отношения. За переборкой овощей он решил, что дождется сына, они перекусят пельменями, а к ужину пригласят Цю Вэнь и ее дочь. Просидев на редьке и капусте всю зиму, взяв в руки отмытую от грязи, пугающе чистую глянцево-зеленую тыкву, он вдруг почувствовал, как эта комната из камня наполняется светом оживающей весны. Зелено-белая тыква и теплый ветер, которого уже не было столько месяцев, и щебет птиц, тающий повсюду снег, и все увеличивающийся день, и ожившие ростки пшеницы, и непрерывный рев ослов и ржанье лошадей — в каждом уголке большого мира зарождались, приходили в движение могучие и скрытые силы любви, неудержимо рвущиеся друг к другу. Эти весенние приметы доходили до сердца каждого человека, и даже у тех, у кого было неспокойно на душе, разглаживались морщины, эти приметы тихо нашептывали людям что-то, внушающее надежду. Что же тогда говорить о Чжан Сыюане, чье детство прошло в бедности и лишениях, чью юность обагрили кровь и огонь, — партия и вождь указали дорогу, а направили по ней уважение, вера и чаяния народа. Он научился радоваться и был полон надежд. В эту весну у него вновь появилось предчувствие каких-то перемен. Жизнь не могла идти по-старому.

Это действительно было предчувствие? Или уже после случившегося он посчитал это предчувствием? С самого первого дня, со дня своего «разоблачения» в 1966 году он не верил в реальность случившегося и ждал, когда признают ошибкой все, что с ним произошло.

Ему нужны были перемены потому, что он, как лошадь перед скачками, боялся не успеть к финишу. Нужны были потому, что они касались и его. Они имели к нему прямое отношение, эти предчувствия. Но жизнь в горной деревне заметно изменила его. Он, перебирая овощи, грустил и радовался весеннему дню, радовался первым певчим птицам, наблюдал, подняв голову и не боясь бьющих в глаза обжигающих лучей солнца, за кружением распевающих свои песни воробьев. Он тщательно очищал овощи от сухих листьев и травы. Он внимательно отделял загнившую мякоть у основания корня. Он дышал горьким и ароматным духом свежих овощей. Он все еще колебался, приглашать или не приглашать Цю Вэнь, и досадовал на свою нерешительность. Какой-то шум. Не мычанье коровы, не шум ветра и не крики деревенских детей. Трактор или молотилка? Все ближе и ближе?!. Чья-то машина сбилась с дороги? Человек, приехавший в машине и встреченный со всем вниманием, вновь отошел от толпы, ему следовало бы все-таки не выходить из машины. «Тук-тук-тук», неужели где-то рубят мясо? Да и откуда ему взяться? Обходились парой куриных яиц, золотисто-желтых, с какой-нибудь свежей зеленью. Эту смесь заливали маслом, здесь в деревне масла выдают в обрез. «Тук-тук-тук», ведь это и вправду стучат в дверь.

Молодой парень. В военной, цвета хаки, форме. Поблескивает красная звездочка. Вытянулся, откозырял. Овощи покатились на землю, бум! — повалилась на пол, когда вставал, табуретка.

«Товарищ Чжан Сыюань!

Приглашаем вас не позже 25 апреля сделать доклад в организационном отделе провинциального комитета партии.

С революционным приветом».

Что все это значит? Товарищ? Называют меня «товарищем»? Организационный отдел — это совершенно секретный и очень важный отдел, им заведует самый надежный, самый опытный, самый искушенный в делах товарищ. Прислали привет, поэтому-то один из тех, кто высится, словно Великая китайская стена, и поднял руку к козырьку фуражки. Подпись заместителя председателя центральной секции партийной административно-рабочей группы при Революционном комитете. Кто не понимал, в каком важном отделе приглашают Чжан Сыюаня сделать доклад, приглашают не из-за его ли прежнего веса, не из-за его ли знаний как руководителя и организатора.

Да, обязательно нужно поехать. Ведь до сего дня еще не возродилась жизнь в партийных организациях. Ведь он из месяца в месяц платил партийные взносы, и хотя его дело еще не решено, у него оставалось это право — обязанность превратилась в право — платить партийные взносы, и ни административно-рабочая группа, ни центральная секция не запретят ему этого. К тому же он платил, исходя из зарплаты по месту своей прежней работы, хотя ему сейчас и недоплачивают из причитающихся ему денег третью часть. Это также раздражало его, я считаюсь высокопоставленным работником, и третья часть моей зарплаты — это не так уж мало!