Человек идет в гору

— Это ты далеко зашел со своей «коммерческой

жилкой», чорт бы ее побрал! —Чардынцев встал и нервно

зашагал по кабинету.— За повседневными делами, за

хозяйственной суетой ты упускаешь из виду конечную

цель. Да, да, упускаешь, Семен Павлович! Кто к тебе

обратился за помощью — Губачев? Нет! К тебе обратился

представитель социалистического предприятия. И ты

отказал ему из-за каких-то личных счетов с Губачевым. Из-за

труб, что ты утаил от Губачева, несколько районов не

получат во-время тракторов. Ну как это назвать, скажи,

Семен Павлович?

— С тобой трудно разговаривать,— обиженно

огрызнулся Мишин,— ты к каждому факту подводишь какие-то

неожиданные параллели.

376

— А как же иначе? Если ты коммунист, то во всем

равняйся на конечную цель. Не вырождайся в делягу!

— Обидного о себе еще не слышал.

— Жаль. Солдатский котелок и тот любит, чтобы его

с песком продраили.

Мишин молча перекладывал бумаги.

— Оппонент молчит, стало быть, разговор окончен.

Так? — спросил Чардынцев и, остановившись напротив

Мишина, продолжал:— Нет! У меня сегодня настроение

заклевать директора.

— Осторожней. Завод сиротой оставишь,— ответил

Мишин, не улыбнувшись.

— Вот-вот, об этом я и хотел тебе сказать. Весь завод

один везешь. А где главный инженер, где главный

технолог, где начальник производства? Почему только и

слышно: директор приказал, директор не велел? Правильно ли

это, Семен Павлович? Мне думается, неправильно.

— Период освоения,— вздохнул Мишин.— Приходится

самому быть диктатором! В целях оперативности. А потом

все уляжется на свое место.

— Но я слышал, ты так работал и во время войны?

— Было дело...

— И я болел этим. В самый ответственный момент

хотелось самому быть одновременно на всех участках,

делать все за всех. Носился из батальона в батальон, из

полка в полк, как угорелый. Командиров полков держал

за спиной, а сам командовал, горе мыкал. А знаешь,

отчего недуг сей? От неверия в людей и переоценки

собственной персоны. Опасный недуг! Надо излечиваться, Семен

Павлович. И самое неприятное, что у тебя уже есть

последователи. Добрывечер, например, работал один, без

актива. А как захромал сам — провалился и цех.

Или есть там еще такой вихрастый бригадир Глеб

Бакшанов. Я, говорит, лучший токарь завода, на мне вся

программа держится. А бригаду забросил. Рабочие не

выполняют норму, плохо зарабатывают. Видишь, куда

кривая пошла?

—' Выходит, во всех бедах виноват один я?

— Нет, не только ты. Виновата и партийная

организация, не сумевшая во-время подсказать тебе.

Из Москвы позвонил заместитель министра, и

Чардынцев не стал дожидаться окончания, обещавшего

затянуться разговора...

377

В одиннадцать часов вечера Мишин позвонил Губа-

чеву:

— Присылай машину за трубами, кладовщики

напутали. Нужного тебе диаметра у меня оказывается

труб — до чортовой бабушки!

Несколько дней директор ходил мрачный, при встрече

с Чардынцевым холодно кивал головой.

Но Мишин долго сердиться не мог. После вечернего

совещания с начальниками и парторгами цехов он

попросил Чардынцева остаться.

— Алексей,— сказал он, глядя на чернильницу,— если

кто-нибудь тебе скажет, что он пуще всего на свете любит

критику и прямо-таки испытывает удовольствие, когда его

щекочут этим острым предметом,— не верь. Критика есть

критика. Брешет, стервец! Поостыв и поразмыслив,

пришел к выводу: ты прав, Алексей. Спасибо!

За дверью послышался звонкий смех, и тотчас же в цех

впорхнула стайка девушек. Это была бригада Наташи.

Тоня взглянула на часы: до гудка оставалось еще сорок

минут.

— Здравствуйте, девочки,— протянула к ним руки

Тоня.— Что так рано?

— Здравствуйте!

— Не спится!

— Второй механический снится! — отозвались

девушки.

Тоня взяла под руку Наташу. Ей нравилась эта

красивая девчонка с темными смелыми глазами.

— Я серьезно, Наташенька: что всполошились так

рано?

— У нас ежедневные занятия. Сегодня — чтение

чертежей.

— А кто преподает?

— Когда сами, когда Добрывечер.

«А я этого не знала»,— подумала Тоня, досадуя на то,

что она, парторг, и впрямь плохо приглядывалась к людям,

и одновременно радуясь хорошему начинанию.

— Молодцы! — похвалила она-.

— Какое тдм молодцы! — обиженно повела плечом

Наташа.— Прочитайте, что пишут о нас в «Резце». Они

как раз поравнялись со стенной газетой, висевшей у кон-

хорки диспетчерской.

378

Наверху большими красными буквами было

написано:

«Отгадайте загадку!»

Ниже шел текст:

На язык остра, в работе быстра,

Сама достигла заоблачных высот,

А хвост от земли не оторвет.

А внизу маленькими буквочками, похожими на

мелкую стружку, отгадка: «Наташа и ее бригада».

— Это все Яшка! — раздраженно бросила Наташа.

— Зайцев?

— Ну конечно! Кому же еще? «Черепахи у тебя в

бригаде,— говорит,— другие по три нормы дают, а твои

девчата еле-еле за норму перевалили». А того не знает,

сколько нам стоило труда нормы достигнуть. По утрам

и по вечерам учимся, догоняем. На танцах уже не

помню когда были. Девчонки просятся — не пускаю!

— Строга! — засмеялась Тоня.— На танцы тоже надо

поспевать.

Она вспомнила недавний разговор с комсоргом.

— Бригада Наташи самая' дружная,— сказал Зайцев

с застенчивой восторженностью.— На собраниях — на

одной скамейке, в столовой — за одним столом. Да что в