Человек идет в гору

создавалась новая семенная лаборатория, и Потап

Дмитриевич метил поставить ее туда на работу.

Но раздумье было закончено одной фразой, которую

будто невзначай произнес представитель министерства:

«После окончания училища, — сказал он, — вас

направят на авиационный завод».

Дело в том, что Никита и Шура с пятого класса

мечтали стать летчиками. Они вырезали фотографии

летчиков из журналов и газет, интересные статьи и рассказы

об авиации. К окончанию школы у них получился

большой альбом о русских летчиках.

Здесь были первые знаменитые на Руси авиаторы:

Петр Николаевич Нестеров — автор мертвой петли и

первого воздушного тарана, Сергей Уточкин —

бесстрашный летчик и спортсмен, Ефимов, Васильев и другие.

186

Затем шел один из первых красных военлетов Борис

Российский.

Центральное место в альбоме занимал Валерий

Павлович Чкалов и его перелет по легендарному маршруту—

через Северный полюс.

С особой любовью Шура разукрасила портреты

смелых летчиц Валентины Гризодубовой, Марины

Расковой и Полины Осипенко.

Заканчивался альбом фотографиями трижды героев

советского союза—Александра Покрышкина и Ивана

Кожедуба.

Теперь, сидя в клубе на собрании молодёжи и

услышав слова представителя министерства, Никита

склонился к самому уху Шуры:

— Поняла? На авиационный завод! Поработаем,

изучим самолет — и летать!

— А как же.колхоз? — спросила Шура, оторопев от

внезапности, с какой Никита принял решение.

— Колхоз к ученью дорогу не закрывает, — ответил

Никита.

Но председатель колхоза отпустить обоих наотрез

отказался.

— Постыдись, голуба, — корил Шуру Потап

Дмитриевич, — куда конь с копытом, туда и рак с клешней.

Ну, чего ты увязалась за Никитой? Жена ты ему, что

ли?

— Не ожидала я от вас таких обидных слов! — не

стерпела Шура, сердито блеснув глазами.

— Ой, горяча, девка! Там, где ты зимой пройдешь,

верно, снег тает. Я же тебя наметил в семенную

лабораторию...

После вмешательства парторга колхоза, Потапу

Дмитриевичу пришлось уступить. Он смягчился и даже сам

вызвался подвезти Никиту и Шуру к станции.

— Вы же мне родных детей дороже. Живая

биография колхоза! Обещайте же не забывать колхоза,

навещать его. А ежели жениться надумаете — свадьбу

справляют «Светлые огни», запомните!

Потап Дмитриевич растроганно мочил в пиве усы,

матери Никиты и Шуры украдкой утирали слезы. Было

торжественно и грустно...

Ремесленное училище и особенно завод произвели на

Никиту и Шуру двойственное впечатление. С одной сто-

187

роны, здесь все было новым, захватывающе интересным,

с другой, — пугала необычность обстановки.

Длинные ряды токарных, строгальных и фрезерных

станков, грохот электромолотов в кузнечном цехе,

размеренные удары мощных штампов — вся эта

разнообразная, могучая и умная техника подавляла своей

сложностью и вселяла в душу сомнение — справятся ли они

с этой премудростью.

«Того и гляди палец отшибет либо всю руку

отхватит,—думал Никита, с завистью наблюдая за ловкими

и быстрыми движениями молодых штамповщиц, — не

надо было из колхоза уходить...»

Он опасливо оглядывался. На лице Шуры

угадывались те же мысли. Мастер ремесленного училища Сергей

Архипович Луговой, оглядев Никиту и Шуру, тоненько

захихикал:

— Эк, вытянулись, словно коломенская верста. Вам

бы по малярной части податься, — стремянок не надо.

Шура вскипела, хотела уже было осадить

насмешника, но Никита шепнул:

— Мне рассказали, старик с причудами, но добрый

и мастер отменный.

Мастер действительно был чудаковат. Случалось,

забыв дома очки, он, с досадой разводя руками, говорил:

— Ишь, неувязка! Микрометр вижу, а деления

пропали. Сызнова Спиридоновна моя напроказила. После

ужина приляжешь газету почитать, ну и маленько

вздремнешь, как толькой войдешь в курс

международной жизни!.. А Спиридоновна, несознательная баба,

потихоньку очки снимет да и спрячет. Откроешь глаза,

ткнешься в газету, а там все буквы плывут, будто под

дождь попали. Ну, в дремоте-то не поймешь, в чем дело,

откинешь газету и задашь храпака уже по-настоящему.

А утром в спешке Спиридоновна и сама про свою

давешнюю проказу забывает, вот она и получается

неувязка-то.

Сбегать за очками всегда охотно вызывался

полнолицый, с дряблым, будто студень, подбородком и

беспокойными глазами Павлин Точка. Токарное дело его

тяготило, и он с удовольствием слонялся час-другой по

поселку под предлогом отсутствия Спиридоновны дома.

Павлин с захлебывающимся хохотком рассказывал,

что старик смолоду и по сей день не переставал ревно-

188

вать некогда бывшую очень красивой Анну Спиридо-

новну.

Стоило ей задержаться у соседей либо в магазине,

как Сергей Архипович, придя с работы, взволнованно

ходил по комнате, то и дело приникая к окну, — не идет

ли жена. А потом начинались попреки, оправданья,

слезы, ну точь-в-точь, как сорок лет тому назад, когда они

только поженились.

Но никто не умел так тонко и умело обучать

токарному делу молодежь, как Сергей Архипович.

— Токарное дело, — говорил он, — нужно полюбить,

непременно полюбить! И на работу надобно идти, как

на праздник — с молодой и жадной к труду душой. Вот

тогда ты можешь надеяться, что со временем станешь

настоящим токарем. —Выцветшие светлые глаза Сергея

Архиповича зажигались и весь он как-то подтягивался,