Читаем Человек идет в гору полностью

— Ничего, — отшучивался Иван, — у меня спина широкая. Не веришь, цепляйся и тебя вместе с твоим цехом увезу.

И снова виделись ему глубокие и чистые глаза Лизы…

Иван перебирал в уме каждого своего рабочего и находил в них новые возможности для повышения производительности труда. Он учил людей изготавливать новые приспособления, глубоко продумывать рабочие процессы.

— Ты плохой токарь, — говорил он какому-нибудь востроглазому пареньку, — дятел! Носом работаешь, а не головой.

— Как? — удивлялся токарь. — Я даю норму аккуратно.

— Даешь норму. А нам нужно, чтобы ты две нормы выполнял.

— Не выжать, Иван Григорьевич.

— Вот я и говорю — дятел! А ты научись вносить рационализацию. Ищи скрытый капитал. Внимательно присмотрись к своему хозяйству, не думай, что оно маленькое.

Добрывечер «брал шефство» над этим токарем: давал ему техническую литературу, наблюдал его работу, указывал недостатки.

Паренек обретал смелость, работал увереннее и правда не на много, но повышал выработку.

— Пять процентов сверх нормы! — восклицал Добрывечер. — Ого!

— Да ну, Иван Григорьевич… Смеетесь вы! — смущенно бормотал паренек.

— Нисколько не смеюсь! Помножь эти пять процентов на весь цех, на весь завод — сколько получится? Это, брат, большое дело. Поздравляю! Теперь ты уже, извиняюсь, не дятел.

Добрывечер искал нового «подшефного». Так находил он скрытый капитал, и в этом был один из главных секретов первенства второго цеха.

Домой он приходил неизменно веселый. Усталость как рукой снимало. Лиза встречала его мягкой улыбкой. Он целовал ее в губы, потом они долго сидели обнявшись, прислушиваясь, как вьюжили чувства.

Если бы у него художник спросил, как рисовать счастье, он не задумываясь ответил бы: рисуйте Лизу.

Однажды, строго глянув ему в глаза, Лиза сказала:

— Не кажется ли тебе, Иван, что наша медовая пора затянулась? Соловьи и те поют какой-нибудь месяц, а потом умолкают.

— Разве молчание лучше песен? — спросил он, улыбаясь, но сердце его тревожно екнуло.

— Песни хороши тем, что они коротки. Ты забыл, что я все еще студентка.

Лиза была права. Он оторвал ее от учебы, не сдержал своего слова помочь ей стать инженером. Но смутный страх просачивался в его душу.

Он боялся потерять любовь Лизы. Как человек, неожиданно обретший огромное богатство и чувствуя, что оно им незаслужено, он опасался так же неожиданно лишиться его.

— А может погодим годок-другой, — осторожно вставил Иван, пробуя ее решимость.

— Пока будем годить, — успеем детей народить. А там уж не до института.

Пришлось, скрепя сердце, уступить настойчивому требованию жены. Она стала заниматься на втором курсе вечернего отделения авиационного института и поступила на завод технологом во второй механический цех.

Соловьиная пора миновала. По вечерам Лиза поздно задерживалась на семинарах, занятиях студенческого-научного общества, комсомольских собраниях.

Дома не было прежнего уюта, радиоприемник поседел от пыли. Приходя с работы, Иван заставал на столе приколотую к скатерти записку:

«Картошка на балконе, масло в шкафу. Погрей и съешь. Если мало — вскипяти чаю. Л.»

Иван, не раздеваясь, валился на кровать, положив-ноги на стул. «Картошка на балконе, Лиза в институте», — молча иронизировал он, вздыхая. Нет, не картошки нехватало ему, а самой Лизы, ясного света ее глаз, теплоты улыбки.

«Эгоист! — ругал он себя, — ты думаешь только о себе. А ей ведь тоже надо учиться». К сердцу подбирался ледяной холодок ревности.

«Ох, Лиза, нелегко любить тебя… нелегко!»

Иван лежал с открытыми глазами. Поздно ночью, заслышав звук отворяемой двери, он облегченно вздыхал. Не ночь, а солнечное утро сверкало уже во всем мире!


На очередной «диспетчерке» к Добрывечеру подсел Сладковский.

— Вы что-то похудели, Иван Григорьевич, — сказал он, приветливо улыбаясь, а зеленые глаза глядели цепко и холодно, будто прицеливались.

— Старею, Виктор Васильевич, — пытался пошутить Добрывечер, но осекся: он не был расположен к шуткам, да и старая неприязнь к Сладковскому придавала их разговору мрачную окраску.

Сладковский заговорил о росте брака в механическом цехе и о том, что, по его мнению, Добрывечер не представляет себе всей опасности, вытекающей из этого факта.

— Брак вас может потащить ко дну, Иван Григорьевич. Скорее снимите со своей шеи этот камень. И все оттого, что безбожно нарушаете технологию.

Потом снова, прицелившись взглядом, Сладковский спросил:

— Лиза, я слышал, опять занимается в институте?

— Да, — едва слышно ответил Добрывечер.

— Кстати, я недавно узнал, что Лиза — превосходный конькобежец. Она завоевала первое место среди женской команды города. Неожиданный талант, не правда ли?

Добрывечер не умел скрывать своего душевного состояния. Нахмуренные брови его поднялись кверху, лицо выразило удивление и растерянность.

«Лиза — победитель в городском соревновании? Не знал. Почему она мне не сказала?»

А Сладковский продолжал меткий прицельный огонь:

— Говорят, у нее отличный тренер. Заслуженный мастер спорта. И, представьте, совсем еще молодой человек. Не знакомы?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Лекарь Черной души (СИ)
Лекарь Черной души (СИ)

Проснулась я от звука шагов поблизости. Шаги троих человек. Открылась дверь в соседнюю камеру. Я услышала какие-то разговоры, прислушиваться не стала, незачем. Место, где меня держали, насквозь было пропитано запахом сырости, табака и грязи. Трудно ожидать, чего-то другого от тюрьмы. Камера, конечно не очень, но жить можно. - А здесь кто? - послышался голос, за дверью моего пристанища. - Не стоит заходить туда, там оборотень, недавно он набросился на одного из стражников у ворот столицы! - сказал другой. И ничего я на него не набрасывалась, просто пообещала, что если он меня не пропустит, я скормлю его язык волкам. А без языка, это был бы идеальный мужчина. Между тем, дверь моей камеры с грохотом отворилась, и вошли двое. Незваных гостей я встречала в лежачем положении, нет нужды вскакивать, перед каждым встречным мужиком.

Анна Лебедева

Проза / Современная проза